Этносоциальные аспекты репрезентации в медиа / Ethno-social aspects of media representation

Введение. Углубление существующих социальных разломов и в то же время формирование прежде не существовавших социальных разломов на новых основаниях, нарастание макрорегиональных миграционных потоков приводят к широкой трансформации социальной реальности. Недавние события в Европе (митинги против мигрантов в Германии, Франции, Италии, Швейцарии и других странах, убийство в редакции журнала Charlie Hebdo, рост популярности ультраправых партий и попадание националистических и антимигрантских партий в парламенты средиземноморских и скандинавских государств, дискуссии о строительстве мечетей и ношении бурки и др.), США (продолжающиеся беспорядки в г. Фергюсон, рост расистской риторики в политическом движении «Tea Party Movement») показывают, что, несмотря на разнообразие причин проявления этносоциальных разломов, многие из упомянутых выше конфликтов, перешедших в открытую фазу, обладают сходной динамикой: нарастание межэтнических/межрасовых противоречий, локальное межгрупповое столкновение, относительно широкий социальный протест с выходом активистских групп и демонстрантов на улицы, широкий (международный) общественный резонанс с концептуализацией локального конфликта как межцивилизационного, межэтнического, межрасового или этноконфессионального.

            В контексте социокультурной трансформации общества в последние годы обращают на себя внимание такие тенденции, как обострение массового протеста, проявление «прямой демократии», рост влияния медиа на складывание и проявление новых социальных разломов, медиатизация социальности в целом.

В данной работе делается попытка проанализировать различные теории и исследования социальных и гуманитарных наук с целью определения их места в формировании спецификаций межэтнической коммуникации. Систематизация различных теорий в этой сфере и сравнение исследований позволят получить выводы относительно взаимосвязи медиа с социально-политическими институтами.

Основная часть. Начиная с 1970-х годов исследования, посвященные вопросам идентичности, межкультурной коммуникации, затрагивали практически все сферы гуманитарной науки. Формируется междисциплинарный подход к изучению данной проблематики, в котором коммуникативистика и медиаисследования занимают значительное место. Согласно междисциплинарному характеру исследований по схожей проблеме, существует два теоретических подхода к анализу. Первый — это анализ роли СМИ в формировании идентичности. Вопрос в том, как медиа коммуникация в эпоху постмодерна сказывается на построении коллективной идентичности и культурном самоопределении личности. С другой стороны, исследователи фокусируют внимание на репрезентации идентичностей в СМИ, в Интернете, способном формировать иную этносоциальную картину реальности. Сдвиги, происходящие в обществе, так или иначе связаны с местом и ролью средств массовой коммуникации, с их распространением, изменением функций и характеристик.

            В начале XX века широкое распространение получают исследования относительно социальных изменений в обществе, формируются различные школы и направления. Среди прочих крупных ученых того времени стоит отметить Роберта Э. Парка, который представляет интерес не только как социолог и исследователь аспектов коммуникации, но, в первую очередь, как один из первых ученых, серьезно занявшийся проблемами национальных меньшинств и их прессы.  Согласно социально-экологической теории Роберта Э. Парка, общество характеризуется двумя взаимоисключающими понятиями —  «контроль» и «согласие», а социальные изменения связаны, прежде всего, с изменением моральных норм, индивидуальных установок, сознания, «человеческой природы» в целом. Парк старается показать влияние прессы на общество, социальные установки и поведение людей (Park, 1922). Особое место Парк отводит иммигрантской прессе как источнику формирования национальной идентичности, наиболее сильной, по его мнению, составляющей для манипуляции массовым сознанием. Интересными представляются его наблюдения относительно свойств обособленности иммигрантских организаций, того, какую роль они играют как в самой иммигрантской среде, так и в построении всего национального общества в целом. Вывод, к которому приходит американский исследователь, говорит о том, что обособленность отнюдь не мешает ассимиляции меньшинств, а как раз наоборот способствует их естественной адаптации. По мнению Парка невозможность получить признание как личность вынуждает иммигранта добиваться признания уже в качестве представителя определенной национальности. Таким образом, обособленность и «национализм» иммигрантских организаций и их прессы способствуют сначала адаптации целой группы, затем отдельного ее представителя. Процесс подобной адаптации представляется Парку как борьба за существование различных языков и культур: ‘Это борьба культурно изолированных народов за сохранение их культурного наследия, но в тоже время стремление посредством наиболее знакомого им (родного) языка получить доступ к общеевропейской и мировой (космополитической) культуре’ (Park, 1922). Пресса в данном случае является наиважнейшим орудием в этой борьбе, а коммуникация, являясь интегрирующим и социализирующим процессом, делает возможным последовательное и согласованное функционирование.

            Концепции, выдвигаемые представителями Франкфуртской школы Т. Адорно и М. Хоркхаймером, также оказывают большое влияние на межкультурную коммуникацию. В большинстве своем они основаны на критике зарождающейся массовой культуры, а также  на утверждениях о ее антидемократичности. Средства массовой информации обладают безграничной властью и характеризуются «постоянным соблазном легкой жизни, аппелируя к мечтам и надеждам» (Adorno & Horkheimer, 1944).  Также Т. Адорно и М. Хоркхаймер продолжили идею К. Маркса об экономическом и социальном доминировании. В их понимании СМИ являются инструментом усиления власти и общественного мнения и стирают грань между приватным и публичным. СМИ целенаправленно воздействуют на восприятие и отношение аудитории. Данный феномен подтверждается тем, что массмедиа напрямую взаимодействуют и влияют на отдельного человека, не вовлекая в поле взаимодействия других индивидуумов. Отсюда возникает невозможность ограничить влияние и степень воздействия СМИ. 

            Вопрос о формировании стереотипов посредством медиа является одним из основных в межнациональных и межконфессиональных отношениях. По представлениям немецких исследователей Т. Адорно и М. Хоркхаймера создание стереотипов, достаточно распространенное явление в СМИ, приводит к уменьшению сложности восприятия мира и к «обнадеживающему однообразию» (Adorno &Horkheimer, 1944).  Представители данной школы также критикуют телевидение, которое насаждает в этнокультурном плане модель белого человека, пропагандируя реальное экономическое превосходство этой группы над остальными меньшинствами.  В результате деятельности большинства СМИ модель самоидентификации у человека пребывает в бесконечно пассивном состоянии. Неконтролируемая деятельность СМИ и их неограниченное воздействие на аудиторию вкупе с формированием ложного представления о мире как об однообразном устройстве с упрощенной стереотипизацией основных понятий и явлений приводит к серьезным последствиям. Таким как, например, национализм, фашизм, войны и столкновения на национальной и расовой почве, неоднократно возникающие на протяжении прошлого столетия.

            В противовес вышеописанным теориям вступают взгляды  исследователя Поля Лазарсфельда с теорией ограниченного воздействия средств массовой коммуникации. Группа американских исследователей во главе с П. Лазерсфельдом в середине XX века заявляет, что СМИ лишь ограниченно способны воздействовать на сформировавшееся мнение у человека (Berelson, Gaudet, Lazarsfeld,1948). Значительное место отводится лидерам мнений и коммуникации на межличностном уровне, способной серьезно повлиять на мнения аудитории. В дальнейшем теория была развита Э. Кацем и У. Шраммом и получила название «многоступенчатой схемы коммуникации». Появление новых звеньев в коммуникации приводит к пересмотру функций и задач, которые несли до этого момента СМИ.

            Немаловажными в вопросе репрезентации культурных и этноконфессиональных характеристик   с помощью средств массовой коммуникации являются концепции «повестки дня» и «спирали молчания». По мнению Элизабет Мэгре повестка дня – «это инструмент, служащий для идентификации и сравнения мнения СМИ и мнения аудитории, в конце концов, для связи между ними». (Maigret, 2003). Также можно сказать, что это, своего рода, иерархия приоритетов, список задач для конкретного типа СМИ или же для всей медиасистемы в целом, сгруппированных по степени их важности и значимости. Главными характерными особенностями повестки дня являются регулярность, повторяемость, актуальность.  Теперь же СМИ выступают в «роли посредника, роль которого заключается в освещении проблем, вызывающих дебаты в обществе» (Mattelart, 1995). Соответственно, пресса больше не диктует то, как надо думать, но скорее способствует тому, о чем надо думать. Таким образом, повестка дня создает события, которые могут вызывать позитивную, негативную или индифферентную реакцию общества (Maigret, 2003). Становится очевидным, что средства массовой информации формируют картину мира и делают это зачастую в соответствии с политической направленностью редакции.  Тут показательными и подтверждающими вышеописанный принцип «повести дня» будут современные исследования, проведенные французскими учеными Ж. Берто, Э. Даррас, С. Лорен. Выводы, к которым они приходят в результате изучения региональных изданий Франции относительно плюралистичности публикаций говорят о стигматизации и «замалчиванию» многих тем. Связано это, в первую очередь, с экономическими интересами того или иного издания. Условия рынка заведомо предполагают определенную тематику публикаций, то есть «та информация, которая хорошо продается и будет являться приоритетной для издания» (Berthaut, Darras, Laurens, 2009). Итак, принцип «повестки дня» может быть действительно важным и эффективным для достижения определенных целей и задач. И если раньше содержание повестки дня соответствовало идеологической направленности издания, то сегодня в большей мере служит экономическим выгодам того или иного вида СМИ.

            Предложенная в середине XX века концепция спирали молчания получила большое распространение и стала одной из авторитетных, объясняющих закономерности развития межличностных взаимоотношений и коммуникации. Исходя из данной концепции, Э. Ноэль-Нойман выдвигает тезис о том, что боязнь социальной изоляции, принцип информационного дефицита в обществе приводят к замалчиванию информации, точек зрения противоположных большинству (Noelle-Neumann, 1984). В результате чего как в СМИ, так и в общественном сознании опять же создается картина однообразного мира. Доказательством можно считать, во-первых, то, что у индивидуума возникает острая необходимость присутствия в социальной среде и достигается это посредством СМИ. Во-вторых, при небольшом количестве контактов с другими людьми различные меньшинства в большей степени становятся зависимы от источников информации и СМИ.  Благодаря обнародованию теории «спирали молчания» исследователи, журналисты и многие интеллектуалы того времени видят необходимость в преодолении игнорирования мнений меньшинств.

            В ходе истории новые вызовы, такие как различные освободительные движения, борьба за признание прав меньшинств, либерализм способствуют переосмыслению роли и функций средств массовой коммуникации в современном обществе.  Если XX век был веком господства информации и коммуникации как способа манипуляции, то XXI век, по мнению Доминика Вольтона, должен предложить новую модель – коммуникации как «способа сосуществования». Информация отныне демонстрирует новый политический вызов «сосуществования культур» (Wolton, 2009). В чем же специфика подобного вызова, каковы его причины и возможные последствия? Во многом ответом на эти вопросы могут послужить работы и исследования французского ученого, основателя Института коммуникационных наук Доминика Вольтона. Исходя из реалий современного общества, Вольтон убежден в необходимости перехода от простого констатирования факта культурного многообразия к политическому конструированию условий для существования различных культур. И ставку исследователь делает в первую очередь на СМИ, на коренное изменение отношения к информации как производителей, так и самих потребителей.

            Из трех составляющих коммуникации – экономической, технической и культурной, последняя представляется наиболее сложной, требующей внимательности и осторожности в подходе. Толерантность теперь выступает как одно из структурных условий коммуникации, «к тому же сама по себе концепция необходимости достигать договоренностей составляет неотъемлемую часть демократической культуры» (Wolton, 2006) . В чем же причина неотъемлемых изменений как в общественном сознании, так и в самой коммуникации? В первую очередь это связано с переизбытком источников информации и самой информации. Обнаруживается закономерное явление: чем больше становится информации, информационных потоков, тем больше проявляется культурное, политическое, социальное разнообразие. Но с другой стороны появляется возможность «геттоизации» культур посредством Интернета, разрастающихся социальных сетей. Также переосмысление природы социальных связей в современном обществе, где отношения между людьми носят преимущественно интерактивный характер, а интерактивность в свою очередь представляет собой «субститут затрудненной межличностной коммуникации» (Wolton, 2006). Еще одним значимым изменением можно считать формирование нового образа получателя информации и читателя, который представляет собой полноправного актора коммуникативного процесса. Факт культурного многообразия делает внимание к потребителю одним из важнейших необходимых условий развития современных массмедиа.

            Вольтон отстаивает антропологическую концепцию коммуникации, для которой характерен «диалог культур», признание многообразия культур, их равенство и уважение. Исследователь в своей последней работе «Информация не значит коммуникация» дает аргументированное обоснование своему утверждению: «При коммуникации всегда встает проблема Другого, в конечном итоге, очень сложная, на уровне, как индивидуального, так и коллективного опыта, несмотря на повсеместное распространение информационных технологий, их высокую эффективность и свободу индивидов» (Wolton, 2009). Но в то же время Вольтон говорит о нарушении коммуникации: «Вчера горизонт норм ограничивался установлением коммуникации, сегодня речь идет, скорее, о том, чтобы управлять отказами в коммуникации путем достижения договоренностей, для того чтобы создать условия, которые позволят людям сосуществовать друг с другом, жить рядом» (Wolton, 2009).

В связи с изменением типа коммуникации преобразуются и функции самой журналистики. В качестве свидетельства перехода от информационного общества к обществу коммуникации французский социолог Б. Мьеж рассматривает феномен «интермедиатизации», предполагающий «увеличение сфер личной и коллективной медиатизации» (Miège, 2000) и обязательное существование коммуникативного инструментария, который не всегда в качестве главного актора предполагает журналиста. Это особенно заметно проявляется в формирование гражданской журналистики, где в качестве журналиста могут выступать аудитория и потребители медиаконтента. В то же время профессор Института французской прессы Реми Риффель отмечает, что современная эволюция журналистики может быть интерпретирована как медленное возникновение «журналистики коммуникации», которая основывается не только на усилении коммерческого давления и удовлетворении запросов медиапотребителей, но также на отказе от объективности, генерализации культуры продвижения и на форме эстетизации информации (Rieffel, 2005).

Журналистику информации,  ценность  которой заключалась в объективности и беспристрастности, заменяет журналистика коммуникации, в центре внимания которой находится контакт с потребителем. По мнению канадских медиаисследователей Ж. Шаррона и Ж. де Бонвиля, журналистика коммуникации отвергает объективность как утопию, однако признавая точность и доставерность как желательные факторы функционирования СМИ, но делая акцент на интерсубъективных связях с читателем (Charron, De Bonville, Brin, 2004). В своих работах они приводят ряд доказательств трансформации функций и роли журналистики в современном мире. Среди главных факторов мутации они выделяют экономический, выражая мнение о важности обращения журналистики к аудитории не только как к потребителям, но и как к гражданам. В результате увеличения влияния финансовых факторов на содержание информационных потоков и переориентации большинства редакции на следование рыночным запросам общества необходимо сохранять приверженность традициям социальной и гражданской ответственности журналистов в социуме, таким образом, подчеркивая значимость журналистики  в построении общественного мнения. Как следствие, разделяя концепции «либеральной» и «гражданской» прессы, журналист и профессор школы журналистики в г. Лилль Ж.-Л. Мартин-Лагардет  говорит об увеличении тематических и специализированных журналов, роль которых в большей мере заключается в информировании и адресации не как к гражданину, а как к потребителю. По его мнению, «знания и информация адаптируются не для формирования мнения аудитории о каком-либо общественном явлении, но скорее для развлечения, заполучения внимания и для соответствия запросам потребителей». (Martin-Lagardette, 2006).

В  медиапространстве в последние годы заметно меняется отношение к меньшинствам, характеризующееся  увеличением положительных образов их представителей. Отчасти это связано с осознанием степени значимости отображения социокультурной реальности, отчасти – с политическими манипуляциями. Происходит процесс «этнизации» на политическом уровне, который объясняется как возможность привлечения электората благодаря обращению к проблемам многонационального состава населения.

Интегративная роль журналистики. В связи с изменениями, затронувшими межличностную и межкультурную коммуникацию, трансформируются основы взаимодействия СМИ и общества.

Рассматривая место и роль журналистики в формировании мультикультурного мировоззрения, следует учесть несколько ранее проведенных исследований по этой теме. Главной особенностью, по мнению большинства авторов, остается разрыв между мультикультурной реальностью устройства общества и тем, что репрезентуется в СМИ. Согласно исследованиям Ван Дейка, анализировавшего освещение этнических вопросов в прессе различных европейских стран, в позициях СМИ закрепляется господство большинства и маргинализация меньшинств в обществе. Меньшиства же представлены в двойном аспекте освещения, основанные на стереотипах и предрассудках: проблемном (преступность, бедность и т.д.) или фольклорном (традиции, кухня, музыка) (Van Dijk T. A., 2002). В результате исследований канадских ученых  М. Трамбле, М. Потвин, И. Кутюр относительно расистского дискурса в печатных СМИ было выявлено, что зачастую создается состояние «моральной паники», когда пресса выявляет отдельные случаи насилия как глубокий социальный кризис общества, тем самым подчеркивая девиантное поведение некоторых групп меньшинств, а как следствие для предотвращения подобного кризиса данные группы стигматизируются в СМИ и в обществе (Henry Tator 2000).

Как мы видим, СМИ способны оказать серьезное воздействие на образ и идентификацию меньшинств в обществе, как следствие возникает двойная роль медиа. С одной стороны с их помощью создается минимальная необходимая социальная связь между индивидами, а также между государством и обществом. Но с другой стороны подобная роль медиатора сегодня отходит на второй план — появляется собственная автономная роль журналистики влияния на события.

Касаясь проблем взаимоотношения прессы и института национальной политики, интересной представляется следующая группа функций:

• Регулятивные – управление, самоуправление, общественный контроль (формирование общественного мнения и функционирование в качестве социального института);
• Культурные – духовно-идеологические функции;
• Интегративные – определение и актуализация общей национальной идеи;
• Реляционные – отражение, обобщение, рекомендации, влияние (Блохин).

Приведенные признаки свидетельствуют о глубокой взаимозависимости общественных, политических и национальных институтов. К устоявшимся функциям журналистики также добавляется функция социальной интеграции, которая является наиболее важной в мире непрекращающегося социального, этнического или религиозного противостояния всех слоев многокультурного общества.

В аспекте развития этнической журналистики российские исследователи П.Н. Киричек и П.Ф. Потапов рассматривают участие журналистики в «экологизации культуры», выступая за «сохранение самобытности традиционных форм национальной культуры, а также за их адаптацию к новым – переходным – условиям общественного развития» (Киричек П.Н., Потапов П. Ф.,2005). Они выделяют несколько этапов формирования культуры с помощью средств массовой информации:

 — активация этнокультурного пространства, которая состоит в переводе процесса национального развития из статического (эволюционного) состояния в динамическое  (революционное) состояние, означающее предельную «максимизацию» всех его факторов – социальных, политических, экономических, духовных, сведенных, в конечном счете, в этнокультурный субстрат;

— санация этнокультурного пространства, состоящая в процессе очищения национального развития (возрождения) от различных девиантных проявлений в сознании и поведении людей на групповом и межличностном уровнях, обусловленных проблемами социального статуса этнических общностей и производным от него состоянием (паритетным, доминантным, подчиненным) национальных культур в регионе;

—  гармонизация этнокультурного пространства, реализующаяся в процессе приведения межэтнических отношений в регионе в состояние слаженности или соразмерности в соответствии с цивилизованными, выработанными на основе общечеловеческих ценностей, моделями этнической идентичности и этнической стратификации, а также в формировании выводимой из этих моделей интеграционной национально-культурной политики с ведущим ее принципом национального партнерства (Киричек П.Н., Потапов П. Ф., 2005).

С семиотической точки зрения, рассматривая проблему межкультурный коммуникации, необходимо исследовать понятие интертекстуальности. Формулировку данной концепции дает Р. Барт: «Каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют в нем на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры и тексты окружающей культуры» (Barthes, 1974). Однако  сам термин был введен Ю. Кристевой и часто используется для содержательного анализа прессы. Постструклуралистический подход предполагает столкновение в тексте «своего» и «чужого», ранее известного, но не в прямом понимании заимствования определенных цитат и источников, но в качестве репрезентации образа мышления, традиции, функционально-стилистического кода и т.д.  Что касается непосредственно СМИ, то интертекстуальность включает в себя два основных компонента. Во-первых, диалогичность журналиста со всеми действующими лицами, на мнения и информацию которых он опирается, и их воздействие прямое или косвенное на продукт творчества. Во-вторых, журналисту необходимо расставлять приоритеты и определять в соответствии со своими собственными убеждениями, редакционной политикой, ожиданиями аудитории иерархию в предоставлении информации (Potvin, 2008). В таком случае журналист находится в «глубинной структуре» связи с другими видами дискурса, позволяющих ему верно отбирать и интерпретировать информацию. Согласно мнению британского социолога Ст. Холл, глубинная структура какого-либо дискурса представляет собой связь элементов, принципов, гипотез, выработанных и сформировавшихся на протяжении определенного времени, аккумулирующих предшествующие знания и умения, и образующие своего рода резервуар тем и сведений, с помощью которых журналист сможет предоставлять информацию публике (Hall, 2013). Таким образом, интертекстуальность является важным элементом современного текста, требующим внимательного подхода в выборе семантико-лексических компонентов.

Этносоциальные исследования онлайн-дискурса. Социальные волнения, связанные с вопросами расизма, проявляются также в Интернете. Старые формы расизма перетекают в он-лайн, преобразуясь в социальные настроения и движения в офф-лайне, используя при этом мобильные телефоны, социальные сети для консолидации и проведения акций (Litvinenko, 2012). «Размывание границ», переход в он-лайн ставят перед индивидуумом вопрос самоидентификации, подтверждая мнение о постоянной борьбе между глобализирующимся миром и идентичностью (Castells, 1997). Несмотря на то, что многие теоретики предвещали исключение каких-либо границ с развитием Интернета и он-лайн коммуникации, фрагментация и «геттоизация» остается, уровень расизма не только не ослабевает, но набирает обороты. Сегодня можно наблюдать, как многие сайты газет, телеканалов закрывают комментарии с целью предупредить появление оскорблений, возникновение ненависти на почве расовой и этнической нетерпимости. Безусловно, следует учитывать, что дискуссия в Интернете обладает иными степенями свободы, чем оффлайновая, имеет нелинейную природу и ведется внутри «виртуальных диаспор», чьи границы проведены иначе, чем в оффлайне (Castells, 1997).

            Можно разделить существующие исследования этносоциальных отношений в Интернете на несколько групп по нескольким принципам. Первое разделение – исследования, изучающие этничность и этносоциальные отношения через тексты, и работы, основанные на изучении этнической принадлежности через метаданные. Второе разграничение следует провести внутри исследований этничности на основе изучения текста и репрезентации пользователей. Следует разграничить работы, посвященные складыванию «киберидентичности» (в том числе этнической), от исследований, где дискурсивная этничность считается «равной себе» («русский» в Интернете равен «русскому» вне сети). В первом случае исследования посвящены тому, как изменяется основа этнической идентификации в сети Интернет; такие исследования (Л. Накамура, М. Постер и мн.др.) связывали киберидентичность с другими чертами репрезентации онлайн – децентрацией субъекта, повышенной свободой конструирования образа, дискретностью презентации и др. Пиком популярности данного подхода стал рубеж веков и первая половина 2000-х годов, пока еще сильна была убежденность научного сообщества в принципиальной новизне Интернета как пространства коммуникации. У исследователей в мире еще нет однозначного ответа на этот вопрос, поскольку параллелизм оффлайновой и онлайновой общественно-политической дискуссии в целом почти не изучен. Тем не менее можно отметить, что, в отличие от «периода демократического оптимизма» начала 2000-х, сегодня исследователи утверждают, что принципы обсуждения этносоциальной проблематики в сети ближе к оффлайновым, чем казалось ранее. Уже в ранних работах Л. Накамура отмечала, что негативизм в восприятии этнических аут-групп может даже усиливаться в Интернете (Nakamura, 2002); сегодня Дж. Дэниэлс в «New Media & Society» утверждает, что межрасовые и межэтнические отношения с большой вероятностью воспроизводятся онлайн (Daniels, 2013). Согласно вышеобозначенным мнениям, можно считать, что сетевая дискуссия в целом способна отразить состояние общественного диалога по этносоциальной проблематике.

Заключение. С одной стороны, выработанные определенные нормы и стандарты межэтнической коммуникации на протяжении XX века оказываются не вполне отвечающими современным реалиям общественного диалога в силу изменений поведенческих привычек, социокультурного контекста.   С другой стороны, формирование глобального информационного пространства и «киберидентичности» проводят к усилению расовой и культурной конфронтации.  Кроме того, подобные «микровзрывы» являются катализатором политической мобилизации, выходящей далеко за пределы самого конфликта – как территориально, так и дискурсивно; как в протест, так и в дискуссию вовлекаются граждане, политически апатичные в иных случаях. Изучение последствий радикализации в ту или иную сторону дискурса межэтнической коммуникации в публичной сфере, способов регулирования попыток расовой дискриминации в Интернете, на наш взгляд, поможет объяснить поляризацию общественного мнения, углубление социальных разломов. Наибольший интерес для нас представляет исследование этносоциального дискурса в Интернете, разработка инструментария для качественного анализа «перетекания» повестки дня из он-лайна в офф-лайн, активизации социально-политических протестов.