ВВЕДЕНИЕ

Данная работа посвящена изучению медийного фактора «цветных революций», которые происходили в течение двух последних десятилетий  на территории постсоветского пространства. Именно в странах бывшего СССР наиболее часто вспыхивают так называемые «цветные революции», к которым принято относить массовые беспорядки без военного вмешательства из-за рубежа, результатом которых становится полная или частичная смена власти в государстве[1].

Тема актуальна по нескольким причинам. Последние двадцать лет такие революции происходят достаточно часто. Технологии и методики проведения и освещения этих событий на протяжении XXI века претерпевают постоянные изменения, связанные со сменой ролей на геополитической карте мира, развитием информационных технологий, расширением сферы влияния средств массовой информации и т.д. Влияние новых СМИ и социальных медиа особенно интересно для изучения в рамках направления «Международная журналистика», так как работа представителей медиаиндустрии в условиях таких экстремальных и значимых общественно-политических событий представляет собой отражение ситуации в современной международной журналистике в принципе. Данное исследование может быть интересным и полезным не только для будущих журналистов, но и для политических обозревателей, аналитиков, политтехнологов и т.д. Также важно отметить, что зачастую именно медиа именуют те или иные события в стране «цветными революциями», так как единого признанного мировым сообществом определения для данного явления нет, поэтому факт свершения в государстве именно «цветной революции» часто является спорным.

Выбор темы для написания работы обусловлен несколькими факторами. Во-первых, тема заслуживает внимания потому, что, несмотря на различия в политической и экономической обстановке, языке общения, вероисповедании, культуре и т.д., «цветные революции» в постсоветских странах имеют много общего, поэтому можно провести интересные для исследования параллели и обнаружить взаимосвязи как в сценариях самих революций, так и в участии в них современных медиа[2]. Во-вторых, исследование проводится на примере Республики Молдова и затрагивает одну из знаковых «цветных революций», которая положила начало государственным переворотам нового типа, – «революциям социальных сетей» или «Твиттер-революциям», что представляет интерес для углубленного изучения и анализа.

Цель данной работы – выявить роль новых медиа в «цветных революциях» на постсоветском пространстве. В соответствии с целью выделены следующие задачи:

1. изучить объективные предпосылки и условия, а также субъективные факторы «цветных революций» на постсоветском пространстве в наше время;
2. при помощи теоретико-методологических подходов определить, является ли медиафактор одним из основополагающих в процессах «цветных революций», и проанализировать его роль;
3. изучить на примере государственного переворота 2009 г. в Молдове предпосылки проведения первой «Твиттер-революции», условия ее реализации, отличия от классических «цветных революций»;
4. выявить различные точки зрения молдавских и зарубежных экспертов относительно роли медиа в перевороте в Молдове;
5. исследовать при помощи теоретико-методологических подходов роль и влияние новых СМИ и социальных медиа нескольких стран на «цветную революцию» 2009 г. в Молдове и сравнить изученные технологии и инструменты, применяемые в медиасфере.

Объектом работы являются новые медиа в процессах «цветных революций» стран бывшего СССР, а предметом – роль и место новых медиа в этих процессах.

Для достижения цели в ходе исследования применялись следующие методы: общенаучные (описательно-аналитический, исторический, обобщение) и эмпирические (дискурс-анализ, сравнительный анализ).

Теоретическая база. Теоретико-методологическую базу составили работы на русском, молдавском, румынском и английском языках. В качестве источников, выбранных для изучения «цветных революций», использованы работы С.Г. Кара-Мурзы,  Д. Лэйна, Д. Шарпа и др. Для рассмотрения медийного фактора «цветных революций» использованы работы А.А. Борейко, Д.А. Пашенцева и др. Кроме того, в исследовании приводятся  тексты аналитических комментариев, научных статей и т.д. из электронных ресурсов (Е.Л. Вартанова, Д. Кисеев, Е. Морозов и др.), информация из нормативных документов и  словарей.

Эмпирическая база.  Для исследования роли социальных медиа в революции 2009 г. в Молдове  использованы  записи из социальных сетей (Twitter) и блогов («Живой Журнал»), интервью с общественными деятелями  (Н. Морарь и др.),  блогерами (Э. Багиров) и материалы о роли социальных медиа в молдавской революции (Д. Лазареску и др.). Для изучения роли новых СМИ выбраны интернет-издания Молдовы (Point.md, KP.md), России (РИА Новости, Lenta.ru), Румынии (Evz.ro, Adevarul.ro) и др.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав по два параграфа, заключения, списка литературы и приложений. Список литературы составляет 93 наименования.

ГЛАВА 1. «ЦВЕТНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ» НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ И РОЛЬ МЕДИА В НИХ

1.1. Особенности, объективные предпосылки, условия и субъективные факторы «цветных революций»

Для изучения особенностей «цветных революций», а впоследствии и их факторов, необходимо дать определение самому понятию «цветная революция». На данный момент этот термин является уже общеупотребимым. Он используется как в СМИ, так и в речи политиков, гражданского населения, встречается в научных статьях и учебниках. Однако единой дефиниции для этого явления сейчас нет, и почти в каждой исследовательской работе по этой теме можно встретить авторское определение. Например, исследователь Д. Лэйн в одной из своих работ дает не конкретное определение «цветной революции», а определяет категорию, к которой ее можно отнести, и описывает несколько особенностей: «Цветные революции» относятся к категории революционных государственных переворотов. Им свойственна высокая степень участия элиты или контр-элиты, высокая степень участия масс (типа «аудитория»)»[3]. Н.С. Лабуш, в свою очередь, также уделяет внимание понятию «цветная революцию», предлагая следующий вариант определения: «Цветными революциями» называют серию массовых уличных беспорядков и протестов населения, организуемых при поддержке зарубежных неправительственных организаций, обычно завершающихся сменой политического режима без прямого военного участия зарубежных стран и представляющих собой перевороты»[4]. Третьим примером, выбранным нами, стало мнение исследователя Д.А. Иглина, который дает «цветной революции» сразу два определения, отмечая этим сложность и многофакторность явления: «Термин «цветные революции» имеет два основных определения: это ненасильственное свержение действующей политической власти в стране, второе же используется для обозначения методов и способов реализации серий акций протеста, носящих ненасильственный характер»[5].

Несмотря на различие формулировок, можно выделить ключевые слова и понятия, используемые большинством авторов: переворот, зарубежная поддержка, смена режима или власти, протесты населения и т.д. В данной работе речь будет идти о процессах, которым присущи эти особенности.

Хорошим дополнением к уже сложившейся у нас характеристике можно считать мнение З.В. Вердихановой, что «цветная революция» не является технологией в чистом виде, так как она, скорее, представляет собой комплекс связанных с экономикой, внутренней и внешней политикой  предпосылок, технологий и инструментов в руках специалистов, успех которого является кратковременным[6]. Также исследователь относит «цветные революции» к конфликтам, отмечая следующие их компоненты: «субъекты и объект конфликтного взаимодействия, объективно складывающаяся конфликтная ситуация, сформулированные позиции сторон, динамика развития конфликта, смена развития конфликта»[7].

Далее необходимо определить рамки исследования. Географическая область, а именно постсоветское пространство, выбрано по определенной причине. В силу тесной коммуникации народов и политических элит, сохранившейся в ряде стран, несмотря на ухудшение отношений в определенных случаях, а также общего исторического и культурного прошлого, а для некоторых государств и настоящего, «цветные революции» в постсоветских странах имеют много общего и представляют собой некий сложившийся образ народного восстания с характерными чертами и особенностями. Одной из главных особенностей всех сценариев «цветных революций», используемых на постсоветском пространстве последние двадцать лет, является защита оппозиционной стороной прав и свобод человека, борьба за демократическое государство, где власть нарушает законы, а демократия уступает место авторитаризму.

Отметим, что вообще «цветные революции» встречаются и на других территориях. Например, ряд исследователей причисляет к «цветным революциям» португальскую революцию 1974 г.[8], но такие события находятся вне нашего научного интереса еще и в силу их давности, так как нас интересует конкретно развитие и усиление роли новых медиа в «цветных революциях» последних десятилетий. Примерно с 2003 г., когда прошла «революция роз» в Грузии, или, по мнению других исследователей, с 2000 г. и «бульдозерной революции» в Югославии[9] пошел отсчет истории «цветных революций». Их предшественниками были «бархатные», которые также проходили бескровно, однако, их результаты были намного кардинальнее – происходил коренной перелом в политических и экономических системах государств. «Бархатные революции» были характерны для Восточной и Центральной Европы 1980-1990-х г.г..[10] С началом ХХI века ситуация в странах стала стабильнее, так как прошел пик кризиса после распада СССР и всего, что этому предшествовало, – распада Варшавской системы, Совета экономической взаимопомощи и других наднациональных структур, краха коммунистических режимов и т.д..[11] Однако, несмотря на то, что обстановка как в экономическом, так и в социальном плане постепенно шла на улучшение, «бархатные революции» не прекратились, а лишь трансформировались в «цветные».

Для дальнейшего изучения темы и более углубленного анализа определенного фактора, т.е. медиа, необходимо отметить, что условия и факторы «цветных революций» можно разделить на объективные и субъективные. По мнению авторов Философского словаря, первые представляют собой независящие от людей условия, которые определяют направление и рамки их деятельности, а вторые – это деятельность субъекта, с чем и связано название, т.е. действия отдельных людей или их общностей[12]. К объективным факторам нами будут отнесены конкретные показатели уровня жизни, экономическая и политическая обстановка в стране. Эти данные находятся в открытом доступе и предоставляются исследователями и аналитиками в их работах, поэтому у нас есть возможность изучить статистические данные и определить, были или нет у той или иной «цветной революции» объективные предпосылки для ее проведения. Далее, обращаясь к субъективным факторам, следует упомянуть эксперта С.Г. Кара-Мурзу, который отмечает, что главной основой существования и развития больших сообществ является государство, но его составляет не только аппарат власти, но и негосударственные организации и движения, оппозиционные политические партии, СМИ, объединения профессионального (профсоюзы), культурного, религиозного характера и т.д. «Через них государство и конкурирующие с ним силы насаждают свое мировоззрение и свою идеологию, укрепляют свое влияние, добиваются поддержки своей политики со стороны союзников и ослабляют влияние противостоящих социальных групп»[13], — говорит автор. Таким образом, в качестве субъективных факторов в работе будут приведены мнения исследователей относительно участия в «цветных революциях» других заинтересованных стран, молодежных объединений, средств массовой информации и т.д.

Авторы исследования «Объективные и субъективные предпосылки возникновения цветных революций в ХХI веке» приводят в своей работе сводные данные по государствам, где в период с 2003 по 2016 г.г. происходили «цветные революции» или были отмечены неудачные попытки их реализации. В исследовании приведены общие данные, собственная оценка и статистические данные ЦРУ. Из изученных в работе двадцати трех революций в поле нашего научного интереса, т.е. территорию постсоветского пространства, попадают тринадцать революций или попыток их проведения.

«Сторонники стихийности цветных революций настаивают на том, что причиной революций являются объективные социальные и экономические противоречия, которые находят свое проявление в формах народных бунтов и массового протеста населения»[14], — говорят авторы работы. Далее исследователи соглашаются с этим утверждением, отмечая, что объективные предпосылки действительно отмечаются в большинстве государств. В четырех из семи исследованных стран СНГ или бывших членов Содружества можно выделить в качестве серьезного объективного повода для волнений в стране высокий уровень бедности, так как в Грузии, Украине, Киргизии и Армении за чертой бедности стабильно находится более 30% жителей. Недовольство режимом и готовность к смене власти также можно отнести к основным предикторам, так как восемь из тринадцати исследуемых переворотов или их попыток произошли именно после политических выборов. Успешными можно назвать половину из них – это «революция роз» 2003 г.  в Грузии, «оранжевая революция» 2004-2005 г.г. в Украине, «тюльпановая» 2005 г. и «дынная» 2010 г. в Киргизии.

Другие исследователи отмечают, что «все они (прим.: «цветные революции») начинались в формально благополучных странах со стабильными режимами либо внезапно, с самого незначительного повода, либо после относительно короткого «угрожаемого периода»[15]. Анализируя предпосылки для осуществления «цветной революции», например, в Грузии или Украине, многие аналитики, политики и даже представители широких масс отмечают, что одну из ключевых ролей там мог сыграть ярко выраженный, на их взгляд, интерес Запада в изменении ролей на геополитической карте Европы, где еще недавно была в действии модель однополярного мира, представленная СССР. В пользу тезиса о заинтересованности и прямом участии западных политических элит в организации и обеспечении средствами, кадрами и т.д. «цветных революций» в СНГ также можно отнести тот факт, что эти революции не всегда преследуют цель изменить политический режим. В отдельных случаях происходит всего лишь смена представителей правящих элит, как это было в 2015-2016 г.г. в Молдове, когда целью протестов была не изменение политического курса или политики правящей коалиции в целом, а отставка премьер-министра и последующее обновление состава Правительства, т.е ситуация в государстве не меняется, меняются исключительно политические лидеры и их окружение.

В большинстве случаев «цветные революции» проходят очень похоже, что в очередной раз подтверждает позицию исследователей относительно одного постоянного инициатора волнений на территории СНГ и вокруг него. Здесь можно отметить и то, что в некоторых случаях само население той или иной страны ждет и добровольно принимает помощь из-за рубежа. «Угнетенный народ часто не желает и непременно является неспособным к борьбе, так как не верит в собственную силу противостоять безжалостной диктатуре и не знает путей к спасению»[16], — так Д. Шарп объясняет, почему, например, ООН или какая-нибудь конкретная страна не будет считаться угрозой, даже если будет принимать особо  активное участие в общественной или политической жизни другой страны, если то государство само ждет его поддержки и возлагает на это сотрудничество надежды. Также автор предупреждает о том, что данный сценарий, несмотря на удобство, является крайне опасным и ведет к множеству нежелательных результатов. Во-первых, любым участником каких-либо волнений движут собственные мотивы. Во-вторых, «освободитель» не дает никаких гарантий, поэтому он в любой момент может нарушить договоренности и отказаться от выполнения обязательств, оставив угнетенный народ снова без сильной власти. Данные тезисы подтверждаются результатами многих «цветных революций». На протяжении нескольких десятилетий с каждой новой революцией происходит все большее отстранение бывших советских республик друг от друга и от России в первую очередь, СНГ ослабевает и теряет своих соратников и членов, в странах устанавливается антироссийский политический вектор, расширяется зона ответственности НАТО, а зарубежные инвестиции, кредиты, политические и общественные связи увеличивают и усиливают зависимость страны-«революционера» от иностранных государств-«освободителей». Ярким примером служит нынешнее положение постсоветских стран, где десять-пятнадцать лет назад произошли «цветные революции», – Грузия, Украина, Молдова и т.д.[17]

Так центр «цветной революции», якобы начинавшейся внизу, становится участником чужих экономических и политических игр. А.П. Назаретян отмечает, что часто «толпа служит только прикрытием для преднамеренных действий провокаторов»[18], которые, организовав митинг или забастовку, начинают управлять этой толпой, особенно если агентам удалось предварительно «проникнуть в ядро, где гипертрофированы внушаемость и реактивность»[19]. Ядро толпы в данном случае можно рассматривать как в прямом смысле (пространственный центр), так и в переносном (лидеры мнений и т.д.). По утверждению А.П.Назаретяна, толпой называется скопление людей, не имеющих единую цель, но связанных эмоциональным состоянием. «Цветная революция», являясь массовым народным волнением, в принципе предполагает общность мотивов, однако нельзя отрицать тот факт, что у участников переворота могут быть разные цели – желание свергнуть политическую элиту (выражение вотума недоверия), объявление конкретных требований относительно изменения экономической/социальной политики без свержения действующей власти (недовольство ценовой политикой, налогами и т.д.), интерес к происходящему (случайные зеваки), материальная мотивация со стороны (вознаграждение за участие) и т.д.. Исходя из этого, можно сказать, что даже скопление людей со схожими взглядами и общим видением ситуации может быть настоящей стихийной толпой.

Обращаясь к вопросу, кто может быть сторонним организатором «цветных революций», оказывающим серьезное влияние на события в СНГ, мы обратились к работе З.В. Вердихановой, где она говорит о политике США, начатой еще в 1980-е г. президентом Р. Рейганом. Тогда в США началось активное развитие целой сети неправительственных движений и ассоциаций, целью которых, по мнению автора, являлась как раз организация и реализация переворотов за рубежом: «Среди наиболее известных организаций, основной задачей которых обозначена поддержка демократии в бедных странах мира, можно назвать USAID (United States Agency for International Development), USIP (The United States Institute of Peace), NED (National Endowment for Democracy), ICNC (International Center on Nonviolent Conflict), Freedom House и др.»[20]. Словосочетание «поддержка демократии» используется некоторыми исследователями в последние годы уже в переносном смысле – для  подчеркивания присутствия личного интереса США на территории государства, где якобы ведется работа по «поддержке демократии».

Снова обращаясь к тезисам Вердихановой, написавшей ряд работ по теме «цветных революций», мы можем отметить то, что исследователь приводит аргументы, подтверждающие постоянное и активно набирающее обороты в определенных странах развитие молодежных организаций, управляемых или имеющих корни за океаном. Здесь также отсчет ведется от «бульдозерной революции» 2000 г. в Югославии, где проводила активную работу молодежная организация «Отпор», примерно в то же время, незадолго до «революции роз», в Грузии появляется напоминающая «Отпор» «Кмара» («Хватит»), в преддверии «оранжевой революции» в Украине молодежь начала объединяться вокруг НКО «Пора». В России, Киргизии, Белоруссии, Казахстане и т.д. также была отмечена эта особенность. Важно подчеркнуть, что «Отпор» не прекратил свое существование после развала Югославии. Молодые лидеры мнений ушли в неправительственную организацию «Freedom House»[21], финансируемую правительством США и занимающуюся защитой и развитием демократии в «несвободных» или «частично свободных», как сама организация пишет, странах, среди которых Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Украина, Грузия и др.

Еще одним важным элементом, связывающим все «цветные революции» между собой и отличающим их, например, от «бархатных» или некоторых схожих народных протестов начала ХХ века, является активное использование возможностей не только традиционных СМИ, но и всех разновидностей новых медиа. Однако следует отметить и другие схожие особенности, которые являются отрицательным проявлением «цветных революций». В первую очередь это отстранение легитимной власти насильственно, хоть и без использования оружия. Официальная власть смещается при помощи нарушения множества законов, оппозиция использует в своих интересах массивный человеческий ресурс, что позволяет перекрывать трассы, блокировать движение в стране, захватывать здания и т.д.. Оппозиция использует не только население страны, но и момент, чаще всего это выборы, после которых обычно происходят массовые беспорядки, перерастающие в «цветные революции».

В отношении условий для проведения массовых организованных протестов, которые могут принести необходимые той или иной стороне результаты, следует сказать, что они были и есть. Например, экономическая и политическая обстановка в СНГ. В начале XXI века она хоть и была для простого населения лучше, чем в первые пять-десять лет после распада СССР, но все еще находилась в состоянии упадка. Так люди, боровшиеся за национальную идентичность и суверенность своих государств, столкнулись с тем, что новые власти недостаточно эффективны, малоопытны и не могут создать необходимые условия для развития молодых и экономически слабых стран. В таких обстоятельствах гражданское население действительно не так сложно объединить против власти, особенно если этим занимаются профессиональные психологи, политтехнологи, работники СМИ и другие специалисты, прошедшие подготовку в аналитических центрах и иных структурах за рубежом.

Исходя из всего перечисленного и обращаясь к помощи историка Э.Н.Люттввака, выделившего три необходимых для совершения успешного государственного переворота условия, мы получаем следующие требования. Во-первых, экономическая отсталость, о которой уже было сказано. Далее следует политическая независимость, так как не представляется возможным устроить переворот в государстве, в котором власть находится за пределами страны. В-третьих, Люттвак отмечает важность централизованного управления, что упрощает задачу организаторам и исполнителям, так как сильные и самостоятельные регионы являются серьезной проблемой для свержения власти и режима.[22]

Вердиханова в своей работе о теориях и технологиях «цветных революций» называет и другие условия для проведения такого рода переворотов. Она отмечает, что «цветные революции» возможны и вполне реализуемы, если в государстве остро стоит какая-либо проблема всеобщей значимости, затрагивающая широкие слои населения, если противостояние сторон начинает принимать или в течение длительного времени носит публичный характер, также если в обществе отмечается общая напряженность, а субъекты конфликта организованы[23].

Необходимо подробнее рассказать об особенностях «цветных революций», так как ранее нами было отмечено, что у них в силу многих факторов достаточно схожий «портрет». Начать необходимо с того, что «цветная революция» – это народное восстание, которое осуществляется ненасильственным путем, т.е. без применения оружия. «Ненасильственная борьба намного более сложное и разнообразное средство борьбы, чем насилие. Вместо насилия борьба ведется психологическим, социальным, экономическим и политическим оружием, применяемым населением и общественными институтами»[24], — пишет американский автор Д Шарп. К арсеналу орудий «цветных революций» автор относит все инструменты ненасильственной борьбы – пикеты, бойкоты, всеобщее выражение недовольства и т.д. Ошибкой, по мнению Шарпа, являются попытки организаторов переворотов использовать всего несколько методов ненасильственной борьбы, например, массовые демонстрации и забастовки, которые являются самыми распространенными методами по всему миру. Исследователь отмечает, что на данный момент известно и используется в той или иной мере 198 методов, среди которых отмечены методы протеста и убеждения (54), отказа от сотрудничества (103) и ненасильственного вмешательства (41). Данная информация особенно важна, так как объясняет, почему те или иные события в постсоветских странах также отнесены исследователями к «цветным революциям», хотя не представляют собой классический сценарий длительных митингов и забастовок, переросших в переворот. Причина в том, что современные революционеры начинают использовать другие, более современные или подходящие по ситуации методы борьбы. Примером могут служить «Твиттер-революции», о которых далее пойдет речь. Основными методами этих переворотов на первых этапах являются протесты и мобилизационные процессы, организованные в социальных сетях и блогосфере.

1.2. Теоретико-методологические основы исследования роли и места медиа в «цветных революциях»

ХХI век – это век информационных технологий, поэтому основным продуктом нашего времени является информация, которая играет ключевую роль в жизни не только отдельных людей, но и целых государств. Изменение роли информации можно отметить даже в словарях и энциклопедиях. Большой Энциклопедический словарь говорит, что первоначально информация означала «сведения, передаваемые людьми устным, письменным или другим способом»[25], а в середине ХХ века определение расширилось и теперь информация является общенаучным понятием, которое включает в себя обмен сведениями между людьми, автоматами, обмен сигналами  в животном и растительном мире и т.д.

Рост роли и важности информации, а также развитие технологий, появление новых видов СМИ и СМК, популярность и постоянное расширение зоны влияния Интернета привели к тому, что в 1990 г. благодаря Дж. Б. Томпсону появилось понятие «медиатизация»[26]. По мнению Т.В.Шмелевой, данный термин означает «процесс качественных изменений социальных коммуникаций, вызванный воздействием медиа, которые из институции, отражающей жизнь, становятся фактором, определяющим существенные моменты жизни общества и современной личности»[27]. Это определение, на наш взгляд, является достаточно полным и раскрывает суть явления. Понимание сути медиатизации особенно важно для нас, так как виртуальная реальность на сегодняшний день оказывает серьезное влияние на общественную жизнь и политическую обстановку в странах, международные отношения и т.д.. Будучи «четвертой властью», СМИ могут не только выполнять свои базовые функции, например, информационную или рекреационную. В учебном пособии «Политические коммуникации» СМИ называют «разогревателями» общественного мнения[28], потому что они являются силой, которая может влиять на активность гражданского населения, результатом чего вполне могут быть конфликты, такие как протестные движения, кризис доверия к власти, крупные скандалы и т.д..

На сегодняшний день написано множество научно-исследовательских работ, посвященных теме медиатизации в тех или иных сферах. Для данной работы важность представляют материалы на тему медиатизации и роли медиа в политической сфере. Как отмечает в своей работе Н.С. Лабуш, в наше время политические СМИ или те, которые в какой-либо степени освещают политику, являются одним из основных или даже единственным, например, в случае отсутствия реальных оппозиционных сил в государстве, способом какого-либо отображения реальности в данной сфере. Так медиа становятся полноправными участниками политических процессов. «Существуют четкие структурные сопряжения между медийной системой и системой политической: политика получает выгоду от присутствия в медиа, а медиа требуют уже политической реакции на это присутствие»[29], — отмечает автор.

Исходя из вышесказанного, можно предположить, что «цветные революции», являясь одним из политических процессов, невозможны без медиафактора. Однако это необходимо будет доказать. Для проведения исследования относительно роли и места новых медиа в изучаемых процессах, необходимо определить теоретико-методологические основы исследования, т.е. методы, подходы, категории, которыми на сегодняшний день пользуются ученые для изучения роли медиа и которые будут использованы нами. Отметим, что единой системы подобных исследований нет, в разных странах и разными исследователями предлагаются свои методы. Это связано в первую очередь с тем, что сами СМИ и СМК – это сложные институциализированные образования, производящие контент, причем контент абсолютно разного характера (художественный, информационный, документальный и т.д.). Например, британский исследователь Д. МакКуэйл использует всего два основания для изучения медиа. Первое – это осмысление места СМИ в обществе, т.е. их влияния на социум и наоборот, а также осмысление отношений медиа с аудиторией. Второе основание включает в себя культурологический подход (изучение ценностей и идей, транслируемых СМИ) и материалистический (особенности функционирования, структуры СМИ)[30].

Факультет журналистики МГУ работает с большим набором подходов, среди которых философский, коммуникативистский, юридический, экономический, организационно-управленческий и др. Нас интересуют четыре направления, которые наиболее тесно связаны с темой:

1. «теоретико-журналистский (теория журналистики, СМИ как часть публичной сферы, типология изданий и каналов, основные их классы);
2. политологический (СМИ в системе политических отношений, представленность в контексте политических сил, медийные средства политического влияния на аудиторию, возможности СМИ в установлении связей между властью и обществом, политическое влияние медиа и т.д.);
3. психологический/социально-психологический (закономерности восприятия массовой информации, влияние СМИ на осознание и поведение личности и групп и др.);
4. социологический (роль СМИ в функционировании социальных общностей, в социальных процессах и отношениях, репрезентация действительности и социальная эффективность СМИ и др.)»[31].

Приведя примеры двух концепций, мы видим, что, несмотря на разные названия категорий и их количество, суть остается схожей. Однако мы все же будем пользоваться методикой МГУ, так как она является комплексной и объединяет в себе множество аспектов и направлений, необходимых для полного и развернутого анализа СМИ. 

Помимо подходов необходимо определить парадигму и фрейм, которые будут направлять сначала теоретическое, а затем практическое изучение темы. В качестве парадигмы нами используется видение журналистики как «четвертой власти», что уже ранее упоминалось. Данная парадигма не только передает один из посылов этой работы, но и объясняет выбор подходов, которые будут использоваться, так как она предполагает изучение связей медиа с общественностью, их взаимного влияния и т.д. В качестве фрейма, как более узкого контекста, выбрано  изучение роли и места новых медиа в «цветных революциях» на постсоветском пространстве.

Обширное понятие «новые медиа» на сегодняшний день представлено целым перечнем форматов: «Интернет-порталы офлайновых СМИ,  Интернет-СМИ,  Интернет-ТВ (вебкастинг), Интернет-радио (подкастинг), мобильное ТВ, блогосфера, кино, для Интернет-аудитории,  социальные сети (включая детские социальные сети), Twitter, виртуальные сообщества и игры, а также другие ресурсы Веб 2.0»[32]. Сейчас и далее в практической части нами будут изучаться, сравниваться и анализироваться, согласно выбранным подходам, самые влиятельные, активно действующие и развивающиеся форматы новых медиа. Это новые СМИ и социальные медиа. Социальные медиа в работе представлены следующим образом: блогосфера, социальные сети, Twitter и виртуальные сообщества. «Социальные медиа выступают в качестве социального инструмента коммуникации и носят, в первую очередь, общественную функцию. Изначальная цель социальных медиа — общественное объединение и взаимодействие граждан», — говорит А.В.Никитенко в работе по новым и социальным медиа. В качестве новых СМИ нами будут изучаться Интернет-порталы офлайновых СМИ,  Интернет-СМИ, так как они являются классическими представителями слияния традиционных СМИ и современных технологий. Можно отметить следующие характеристики, свойственные и новым, и традиционным СМИ: главные признаки (массовость и периодичность), функции (информационная, пропагандистская, рекреационная, образовательная), структура  (штат, профессиональные журналисты, политика редакции) и т.д..

Возвращаясь к исследованию, применим теоретико-журналистский подход, отображающий изменения в области журналистики, связанные с развитием технологий, появлением новых медийных платформ и увеличением роли Интернета. А.А. Борейко отмечает, что при изучении медиафактора  в выбранных политических событиях нельзя не отметить тот факт, что одним из главных отличий «цветных революций» от «бархатных» стало увеличение роли новых медиа, а именно Интернета и мобильной связи. «Распространение информации в Интернете подвергнуть цензуре фактически невозможно, а в случае с недоверием к официальным источникам информации, и создать гораздо более сильный информационный поток просто не получается»[33], — пишет он. Также исследователь отмечает, что даже контролирование властью десятков теле-, радиоканалов и печатных СМИ не сможет ей помочь, если доверие населения к власти утеряно, а в Интернете в это время идет пропаганда революционных действий со стороны сотен активных, мотивированных и грамотно работающих со своей аудиторией граждан. Д.А. Пашенцев также отмечает серьезную роль цифровых СМИ в «цветных революциях»: «Принцип экстерриториальности Интернета прямо указывает, что Интернет может служить оружием в информационной войне как изнутри, так и снаружи государственных границ»[34]. Так глобализация, касающаяся и развития, и видоизменения современной журналистики, накладывает определенный отпечаток на ее участие во внутриполитических событиях и явлениях, так как с информационной точки зрения они являются достоянием всего мира и могут освещаться также из любого уголка планеты.

Самым ярким примером изменений в медийном поле, повлиявших на алгоритмы и технологии ведения «цветных революций», стало появление и принятие широкой общественностью социальных медиа. Именно благодаря им у адресата появилась возможность еще и обсуждать полученную информацию, высказывать собственную позицию, вести диалог. Также развитие социальных медиа позволило непрофессиональным журналистам получить доступ к СМИ абсолютно нового типа, где каждый может генерировать новостную повестку. Третьей особенностью данного явления можно назвать как раз отсутствие цензуры, отмеченное нами ранее. Результатом всех этих компонентов новых медиа стали «Твиттер-революции»[35]. Впервые этот термин появился во время государственного переворота 2009 г. в Молдове, когда, вместо традиционных для «цветных революций» длительных протестных акций и митингов, кульминационный момент произошел в кратчайшие сроки благодаря качественной работе в Интернете. После молдавских событий термин стал употребляться и в отношении других революционных действий. Так, например, «арабская весна», в ходе которой массовые протесты проходили в Тунисе, Египте, Ливии и Йемене, также называется «революцией социальных сетей»[36].

В ХХI веке глобализационные процессы вносят серьезные коррективы в медиасистемы многих государств, которые пытаются перенимать опыт более развитых и успешных стран. Из курса «Истории зарубежной журналистики» мы знаем, что география и культурные особенности всегда накладывали отпечаток на развитие медиасферы. Сегодня эта ситуация кардинально меняется, так как многие государства, например, постсоветского пространства, отказываются от старого уклада и перенимают политику в области свободы СМИ, развития демократии и т.д. у других государств.

В качестве примеров можно привести Киргизию, Украину и Грузию, которые после распада СССР стремились к западной модели во всем, в том числе и в журналистике. Бывший президент Киргизии Аскар Акаев выступал за свободную журналистику, при нем идеология перестала играть ведущую роль в обществе, а Киргизию стали называть «островом демократии»[37]. Схожая ситуация была и в Украине при президенте Леониде Кучме, который ратовал за развитие украинской журналистики в западном направлении, т.е. за развитие идей свободы и независимости СМИ. И в Грузии во время президентства Эдуарда Шеварнадзе не создавалось никаких преград для деятельности оппозиционных СМИ, даже непосредственно во время революции 2003 г. продолжал работать общедоступный телеканал «Рустави-2», взявший на себя роль «рупора» оппозиции[38]. 

Изменения, безусловно, положительные, но они не смогли прижиться в обществах, еще не готовых к европейской модели жизни. Чжао Юнхуа пишет о последствиях следующее: «В большом количестве стали появляться частные коммерческие СМИ. В жесткой конкуренции государственные издания стали сдавать свои позиции, и государство потеряло контроль над общественным мнением»[39]. Таким образом, пока власти стран СНГ пытались получить доверие и авторитет в глазах своих народов путем политики гласности, отсутствия цензуры и продвижения идей свободы СМИ, оппозиционеры оставались неподконтрольными, получали финансирование из-за рубежа и расширяли зоны своего влияния.

Далее мы обратимся к политологическому подходу, на базе которого мы и разберем особенности функционирования и политический вес государственных и оппозиционных медиа в странах «цветных революций». Отметим, что в работе оппозиционных СМИ во многих постсоветских государствах ощущаются профессионализм и тщательная подготовка «рупоров» революции, в то время как правительственные медиа в большинстве случаев оказываются неспособными к борьбе на равных, уступая как качеством кадров и технического оснащения, так и используемыми технологиями ведения информационной войны.

В качестве первого примера разберем ситуацию в Грузии в 2003 г.. Тогда по результатам экзитполов, озвученным оппозиционными источниками, была объявлена предварительная победа блока Михаила Саакашвили. Результатом этого политического хода стало недовольство населения после объявления окончательных результатов и, соответственно, поражения Саакашвили. Реакция грузинского народа позволила лидерам оппозиции вывести его на улицы. «Многие средства массовой информации, среди которых «Алиа», «Ахали Таоба», «Резонанси», «24 Саати» обнародовали заявление Госдепартамента США, в котором официально заявлялось о фальсификации результатов выборов в Грузии»[40], — пишет А.В.Громова. Она же приводит схожий пример времен «оранжевой революции» в Украине, которая также была спровоцирована оппозиционерами после выборов. Однако в этой ситуации не только был объявлен перевес голосов в пользу оппозиционного кандидата Виктора Ющенко, но и изменилась политика некоторых СМИ. Во время первого тура выборов действовал всего один канал оппозиции («Пятый канал»), а уже после тура поддерживать кандидата Ющенко стали почти все центральные телеканалы. Одной из причин такого информационного успеха можно считать поддержку и финансирование оппозиции организацией «Freedom House» и другими западными фондами поддержки демократии и открытого общества, которые занимались политологическими и медийными проектами до и во время выборов.

Отдельным пунктом в рамках политологического подхода отметим, что симбиоз медиа и политики породил целый ряд понятий и явлений, которые уже стали неотъемлемой частью как самой политической жизни в наше время, так и ее отображения в СМИ. К таким явлениям нами отнесены «информационная война», «пропаганда» и «революционная коммуникация». Информационная война сегодня является популярным термином, именно он в полной мере отражает политическую реальность не только в отдельных странах, но и в мире в целом. «Информационная война представляет собой целенаправленные действия одного государства либо иного субъекта по достижению выгодных для себя целей на территории другого государства с помощью целенаправленного использования информационных ресурсов и потоков»[41], — пишет Пашенцев. Далее автор отмечает, что цели такой войны могут быть различны и варьироваться от попыток дестабилизировать ситуацию в другом государстве до применения технологий, направленных на смену режима или политической элиты. Информационная война представляет собой комплексное использование профессиональными политтехнологами, журналистами и общественными деятелями технологий и инструментов, к которым как раз относятся «революционная коммуникация» и «пропаганда». По утверждению А.А. Борейко, ссылающемуся на Д.Лиллекера[42], «революционная коммуникация представляет собой обмен информацией между участниками революционного процесса: политические элиты, СМИ и общество. Важной частью процесса политической коммуникации, в полной мере, раскрывающейся в революции, является феномен пропаганды. Пропаганда – это коммуникация, которая была разработана одной социальной группой с целью повлиять на мнение, установки и поведение других»[43].

Переходя к следующему подходу, психологическому, отметим, что все описываемые нами подходы и их компоненты связаны между собой и зависят друг от друга. Так, например, без технологической и  психологической составляющих не было бы полноценной политологической. Этим объясняется частое перекликание источников и возможное упоминание схожих критериев и особенностей. Исследователи отмечают рост влияния СМИ на осознание и поведение различных социальных групп, подчеркивая, что именно Интернет, социальные медиа и мобильная связь помогают организаторам протестов и волнений манипулировать активным гражданским обществом, координировать и направлять их действия и энергию[44]. В рамках психологического подхода нас интересует, какими именно методами и инструментами манипулируют медиа сегодня.. К успешным коммуникативным техникам исследователи относят передачу информации символами, слоганами, при помощи аудио- или визуального сопровождения, распространение слухов и т.д.[45] Существует множество техник, используемых СМИ и политтехнологами, например, идея спирали молчания, впервые появившаяся в работе немецкого социолога Э. Ноэль-Нойман[46]. Данная идея представляет собой процесс манипулирования большинством, которое вследствие созданных для него условий, должно чувствовать себя меньшинством. Так пошатнуть уверенность властей можно, например, большим количеством оппозиционной символики. «Этой методикой организаторам «оранжевой революции» в Украине удалось переманить на свою сторону телеканалы, которые первое время были на стороне кандидата от власти. «Оранжевая» кампания в значительной степени выигрывала именно в визуальном пространстве, что, вероятно, по сути заменяло ей заблокированный вариант телевизионного пространства»[47], — резюмирует А.В. Громова. К другим методам психологического воздействия можно отнести такое понятие как «мягкая власть» или «мягкая сила», автором которого является Д. Най, расширивший область «стратегии непрямых действий» дипломатическими, психологическими, информационными и другими приемами, необходимыми для дестабилизации ситуации в государстве[48]. Чхао Юнхуа придерживается мнения, что развивающимся государствам и странам переходного типа сейчас очень важно уделять особое внимание не только «жесткой власти», но и «мягкой», которая особенно проявляется в СМИ, так как медиа являются инструментом информационной политики. «На примере «цветных революций» проявилось использование смены ценностных ориентиров и отношения общества с помощью именно «мягкой власти». В результате в конфликте был сделан упор не на военную поддержку противоборствующих сторон, а на оказание влияния на народ с помощью ценностных ориентиров и привлекательности политического строя стран Запада»[49], — пишет китайский исследователь.

Следующим подходом является социологический. Начать следует с того, что сейчас эпоха формирования информационного общества, и оно является важной частью социальных общностей в принципе. Д.А.Пашенцев отмечает как раз большую и явную взаимосвязь такого явления, как «цветная революция», со временем, когда она появилась и распространилась по миру, подчеркивая, что такого рода перевороты являются феноменом современности и имеют возможность существовать только в условиях информационного общества[50]. IT-технологии и умелое ведение информационной войны, по мнению эксперта, оказывают сильное влияние на социальные общности внутри страны, на социальную эффективность и репрезентативность СМИ, так как существуют благоприятные условия для манипулирования населением. Другие возможности для реализации переворотов и массовых волнений также создаются при помощи СМИ, считает А.А. Борейко. «Демонстрация более высоких жизненных стандартов одних народов другим приводит к увеличению притязаний и создает благоприятную среду для развития протестных настроений в обществе»[51], — отмечает исследователь. Резюмировать анализ можно мыслью того же эксперта, что в ходе любой революции, в том числе и «цветной», преимуществом обладает именно та сторона, под контролем которой оказываются СМИ и другие информационные потоки, а также более совершенные способы и каналы коммуникации[52].

Таким образом, проведенный нами в первой половине исследования анализ показывает, что «цветные революции» определяются каждым исследователем в индивидуальном порядке, так как общей дефиниции у понятия нет. Используя несколько утверждений и мнений экспертов, мы определили, что они обладают широким спектром  общих характеристик и особенностей, а также требуют наличия определенных объективных условий (экономический упадок, бедность и т.д.) и субъективных факторов (влияние других стран, СМИ и т.д.). Далее исследуя при помощи теоретико-методологических факторов (теоретико-журналистский, политологический, психологический, социологический), роль новых медиа в «цветных революциях», мы пришли к выводу, что одним из важнейших компонентов, воздействующим на мобилизацию и активность масс в ходе всех этапов этого явления, выступают именно СМИ, а также, что они выполняют важные политические и социальные функции. В теоретической части работы исследование проводилось на базе научных статей и других теоретических источников, а также использовались подтверждающие те или иные тезисы примеры «революции роз» в 2003 г. в Грузии, «оранжевой революции» в 2004-2005 г.г. в Украине,  «тюльпановой революции» в 2005 г. в Киргизии.

ГЛАВА 2. ОСОБЕННОСТИ ВЛИЯНИЯ НОВЫХ МЕДИА НА «ЦВЕТНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ» НА ПРИМЕРЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕРЕВОРОТА В РЕСПУБЛИКЕ МОЛДОВА В 2009 Г.

В рамках ВКР проведено исследование роли двух видов современных медиа (новые СМИ и социальные медиа) в конкретной «цветной революции», а именно в государственном перевороте 2009 г. в Республике Молдова. Вклад и влияние тех или иных медиа и людей, связанных  с ними, будет рассматриваться в контексте событий того времени с учетом происходившего как на политической арене, так и в самой стране.

События 2009 г. в РМ чаще всего называют государственным переворотом, так как в результате действий протестантов произошла смена власти и политического вектора государства[53]. Нам важно определить, является ли данный переворот «цветной революцией». Многие исследователи, СМИ и эксперты выступают именно в пользу «цветной революции». Например, молдавский политический аналитик и телеведущий Д. Кисеев находит сходства молдавских событий с «революцией роз» в Грузии[54], российское ИА «REGNUM» приводит высказывания первого заместителя руководителя фракции «Единая Россия» в Госдуме Владимира Пехтина и других членов Правительства РФ относительно повторения украинских и грузинских сценариев с вмешательством извне[55], на американских информационных ресурсах можно встретить следующие заголовки: «Moldova — A Private Color Revolution?»[56] и т.д.. Такие утверждения основаны не только на предположениях об участии западных стран в организации волнений и схожести со сценариями прошлых «цветных революций», но и на наличии объективных условий и предпосылок.

Эксперты отмечают явное недовольство населения, связанное с экономическим застоем, социальным неравенством  в обществе, коррумпированностью чиновников и концентрацией власти в руках одной политической силы. «Концентрация больших объемов экономической деятельности в руках семьи и друзей президента Владимира Воронина демонстрирует мафиозный стиль политики, который препятствует экономическому и демократическому развитию Молдовы»[57], — пишет Д.Лазареску. Также автор отмечает, что в Молдове по примеру Грузии и Украины протесты произошли на фоне политических выборов, результаты которых, по мнению оппозиции, были сфабрикованы. Исследователи А.Мунджиу-Пиппиди и И. Мунтяну отмечают еще и тот факт, что в 2009 г. Молдова находилась на втором месте по бедности в Европе, уступая место только Албании, а исследования Transparency International и Всемирного банка показывали, что в РМ крайне низкий уровень транспарентности и высокий уровень коррупции[58].

Исходя из вышесказанного, можно отметить, что переворот 2009 г. в Молдове подходит для проведения исследования, так как относится к «цветным революциям» постсоветского пространства и соответствует временным рамкам исследования.

2.1. Первая «Твиттер-революция». Анализ роли социальных медиа в революции 2009 г. в РМ

Молдавский государственный переворот, в отличие от грузинской, украинской и других «цветных революций», получил несколько названий. Первое – это «сиреневая революция»[59], автором этого термина стал упомянутый ранее В. Пехтин, объяснив выбор совпадением времени революции с цветением сирени в Молдове. Также встречается название «кирпичная»[60], появившиеся в связи с методами борьбы с режимом в Молдове, так как протестанты использовали камни и кирпичи при захвате зданий Парламента и президентской резиденции. В первой главе ВКР мы связали теоретико-журналистский подход с развитием СМИ и появлением медиа нового типа – социальных медиа. С этим связано и третье название революции в Молдове – «Твиттер-революция» . Именно молдавские события 2009 г. ознаменовали не только начало новой эпохи в истории «цветных революций», но и новый этап участия медиа в политических процессах. Термин «Твиттер-революция» был придуман американским исследователем белорусского происхождения Е. Морозовым в день, когда в Молдове произошел путч, 7 апреля 2009 г.. Размышления автора на тему новых методов и инструментов ведения информационной войны появились в материале «Moldova’s Twitter Revolution»[61], а через три дня были дополнены в статье «Moldova’s Twitter revolution is NOT a myth»[62]. Это определение появилось в связи с тем, что революция нового типа происходила по несколько измененному сценарию и не повторяла в точности революции в Грузии и Украине. В отличие от соседних государств, избравших классические сценарии «цветных революций», в Молдове не было продолжительных акций протеста и других признаков народных волнений в привычном для СНГ виде. Подготовка протестов и его участников проходила на онлайн-площадках, а именно в социальных медиа. Одним из основных каналов коммуникации для организаторов стала микроблогинг-платформа Twitter[63] (далее – Твиттер), в честь которой и было названо явление. Исследователи отмечают, что выбор этой платформы не случаен. Например, К.В. Априянц пишет, что Твиттер имеет преимущества перед другими медиа, так как сообщения в нем являются короткими и емкими, а информация, в отличие от обычных СМИ, не фильтруется и поставляется читателю намного оперативнее[64]. Также отмечается активное участие блог-платформы «Живой Журнал»[65] (далее – ЖЖ) и других блогов и социальных сетей. Особый интерес для нас представляют именно упомянутые здесь социальные медиа, так как работа в них велась наиболее активно.

Несмотря на то, что переворот 2009 г. в Молдове считается первой «Твиттер-революцией», часть исследователей не просто не признает этого, но и отрицает, что в принципе возможно организовать протесты такого масштаба при помощи социальных сетей и блогов. Среди таких экспертов в основном зарубежные исследователи. Даже сам Е. Морозов, как выяснилось из других его работ, не относит молдавский переворот к абсолютной «Твиттер-революции». Об этом пишет канадский журналист М. Гладуэлл в своей колонке «Small change. Why the revolution will not be tweeted». Автор пишет в статье следующее: «As for Moldova’s so-called Twitter Revolution, Evgeny Morozov, a scholar at Stanford who has been the most persistent of digital evangelism’s critics, points out that Twitter had scant internal significance in Moldova, a country where very few Twitter accounts exist»[66] (Что касается так называемой молдавской «Твиттер-революции», то Евгений Морозов, ученый из Стэнфорда, который был самым настойчивым критиком цифровой евангелизации, отмечает, что Твиттер имел не такое большое значение в Молдове, стране, где существует очень мало аккаунтов в Твиттере). Среди других работ зарубежных журналистов и исследователей, посвященных теме молдавской революции, можно встретить еще множество заголовков с посылом, что «Твиттер-революции» в РМ не было. Например,  «Moldova: the Twitter Revolution that wasn’t»[67] и др..

Однако, несмотря на скепсис некоторых экспертов, понятие «Твиттер-революция» все же попало в обиход, закрепилось за революцией 2009 г. в РМ и продолжает развиваться, что происходит отчасти благодаря исследователям, которые оценивают роль социальных медиа в революциях иначе. Например, директор Института информационной политики РМ Алексей Марчук отмечает, что благодаря социальным медиа не только люди в Молдове были в курсе происходящего и могли следить за ситуацией нон-стоп, но и иностранные журналисты оперативно получали информацию из Кишинева при помощи этих площадок, на которых велась постоянная активность, поэтому их роль нельзя совсем недооценивать. «Социальные медиа не только способствовали мобилизации, они стали главным инструментом для распространения новостей о протестных акциях»[68], — объясняет Марчук. Он также подтверждает свои тезисы, ссылаясь на информацию за апрель 2009 г., предоставленную Центром по изучению интернета и общества при Гарвардском университете. Согласно данным Центра, на момент событий о них писали в Твиттере около семисот человек, что является большим показателем для Молдовы десять лет назад. Есть и другие эксперты, которые занимают срединную позицию, признавая определенные заслуги социальных медиа, но не считая их главным фактором революции. «Социальные медиа помогают внешнему миру лучше понять, что происходит, но не являются непосредственной причиной революций»[69], — считает представитель уже упомянутого Центра при Гарвардском Университете Этан Цукерман.

Политологический подход в данном случае объясняет появление «Твиттер-революции» не только как нового этапа в истории медиа, но и как политической необходимости. Отсутствие у оппозиции мощных каналов коммуникации, например, доступа к центральным телеканалам, и жесткий контроль всех сфер жизни властями вынуждают искать новые способы связи с населением, например, блоги, социальные сети и т.д. В первую очередь десять лет назад для работы на таких площадках были необходимы авторитетные и квалифицированные кадры. Отдельно нужно сказать об организаторах народных волнений, результатом которых стала не только смена политического курса Молдовы и уход с лидирующих позиций Партии Коммунистов РМ (далее – ПКРМ), но и другие последствия, например, аресты и уголовное преследование рядовых участников протестных акций.

В апреле 2009 г. политические партии, не имевшие выхода к реальной власти из-за жесткой политики ПКРМ, и общественные движения, выступавшие за продвижение идей демократии и свободы, социальное равенство, смену власти, борьбу с коррупцией и т.д., были заинтересованы в назначении новых выборов, так как 6 апреля были оглашены предварительные результаты парламентских выборов, согласно которым ПКРМ снова одержала победу и получила большинство мандатов в Парламенте. Первая категория (партии) не представляет особого интереса для данного исследования, так как для реализации проекта революции политики в большей степени использовали административный ресурс. Например, мэр Кишинева и вице-председатель Либеральной Партии Дорин Киртоакэ организовал массовый выход учащихся старших классов на протестные акции, а лидер Либерально-демократической партии Молдовы Влад Филат, чья фраза «я не выводил своих людей» стала в Молдове почти крылатой, предлагал студентам по всей стране плату за участие в демонстрации и т.д.[70] Главными героями революции от лица общественности, в свою очередь, стали журналистка Наталья Морарь, возглавлявшая на тот момент движение «Think Moldova», и руководители ассоциации «Hyde Park» братья Геннадий и Олег Брега[71]. Эти общественные деятели вели работу с потенциальными и уже готовыми к реальным действиям представителями гражданского общества через личные страницы в ЖЖ, Твиттере, Фейсбуке, а также на официальных сайтах и страницах своих организаций в социальных сетях. Сейчас, спустя десять лет после событий первой «Твиттер-революции», информация, распространяемая тогда лидерами мнений, практически отсутствует. Ни в Твиттере, ни в Фейсбуке нельзя найти оригинальные посты, призывавшие молодежь страны к решительным действиям, и тексты, которые распространялись путем рассылки. Что касается официальных сайтов организаций, то в архивах «Hyde Park»[72] можно встретить только два материала от 7 и 10 апреля 2009 г., представляющие собой скопированные с зарубежных сайтов статьи о «Твиттер-революции». А сайта «Think Moldova», как и самой организации, больше не существует. Множество информационных материалов на новостных сайтах содержит гиперссылки, по которым можно перейти на страницы блогеров и общественных деятелей, где ранее располагалась информация об организации протестов, однако, сейчас большинство этих ссылок являются недействительными.

На наш взгляд, это может быть связано с тем, что после апрельских событий 2009 г. Генеральная прокуратура РМ возбудила 102 уголовных  дела[73], большинство которых по ст. 285.1 Уголовного кодекса РМ («Организация или руководство массовыми беспорядками, сопряженными с применением насилия в отношении людей, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением огнестрельного оружия или других предметов, используемых в качестве оружия, а равно с оказанием насильственного или вооруженного сопротивления представителям власти»)[74], поэтому посты с призывами революционного характера могли нанести вред ключевым лицам революции.

Несмотря на то, что социальные медиа – это свободные от цензуры платформы, где есть возможность дискутировать и выражать собственное мнение, блогер должен относиться к своим заявлениям в любого рода медиапространствах с особой внимательностью. Провокационные публикации или заявления, даже несерьезного характера, могут послужить доказательством причастности, соучастия или организации каких-либо противозаконных действий. Такая ситуация произошла с российским блогером и публицистом Эдуардом Багировым. Необходимо отметить, что Багиров, несмотря на частые посещения Молдовы и особый интерес к этой стране и ее культуре, в открытую не принимал активного участия в организации переворота, т.е. не вел пропагандистскую деятельность в социальных сетях или блогах, не отстаивал в своих работах или выступлениях интересы той или иной стороны конфликта. Тем не менее, после четырех месяцев в молдавском СИЗО, домашнего ареста, побега в Россию, международного розыска и удаления из базы Интерпола в связи с политическим характером дела Э. Багиров был заочно приговорен молдавским судом к пяти годам лишения свободы. Блогер обвинялся «в написании провокационных материалов до и после парламентских выборов 2009 года, а также связи с организаторами так называемой «Твиттер-революции»[75]. Помимо этого, Генпрокуратура РМ указывала на то, что «Багиров является членом псевдолитературного агентства www.litprom.ru — виртуальной платформы для формирования общественного мнения в РФ и СНГ, в особенности там, где население разделено по национально-лингвистическим принципам»[76]. Эдуард Багиров неоднократно писал в своих блогах, что имеет отношение к организации молдавской революции 2009 г., но только первое время его тексты не воспринимались всерьез: «Я — Эдуард Багиров, писатель, публицист, член Всероссийского Азерконгресса, Союза писателей Азербайджана, главный редактор литературного клуба «Литпром», специалист по международной политике, один из организаторов апрельских событий 2009 в Кишиневе, и прочая, и прочая, и прочая. <…> Разумеется, меня беспокоит жизнь в Молдове. Я очень люблю эту страну»[77]. Приведенный здесь текст и был использован прокуратурой в качестве доказательства причастности  Багирова к организации беспорядков. 

Возвращаясь к проблеме наличия в социальных медиа оригинальных материалов 2009 г., отметим, что особенности, основные черты ведения работы и приемы, используемые организаторами «Твиттер-революций», крайне сложны для исследования, так как практически отсутствует эмпирический материал. Несмотря на это, нам удалось обнаружить в архивах ЖЖ некоторые полезные для анализа материалы, а также получить необходимую информацию из интервью, комментариев и статей организаторов, до сих пор находящихся в свободном доступе.

Как было отмечено ранее, одним из главных лиц революции стала Наталья Морарь. Молдавская журналистка действовала согласно традициям «оранжевой революции» и «революции роз», которые были реализованы в период политических выборов и имели под собой основу в виде объявления и распространения информации о результатах голосования до их официального оглашения. Однако в молдавском сценарии были внесены изменения – организаторы волнений не объявляли о предполагаемой победе оппозиционных сил, а наоборот, нагнетали обстановку вокруг очередной предсказуемой победы коммунистов. «Молдова остается единственной современной европейской страной, в которой коммунисты выигрывают третьи выборы подряд»[78], — пишет в своем ЖЖ Морарь 6 апреля.

На следующий день в том же блоге журналистка рассказывает о том, как общественным деятелям удалось вывести на улицы 15 тысяч человек: «Шесть человек. 10 минут на креатив и принятие решения. Несколько часов распространения информации по сетям, facebook, блогам, смс друзьям и e-mail рассылкам. Вся организация — через интернет»[79]. По словам Морарь, несколько неправительственных молодежных организаций, упомянутых ранее, и гражданские активисты объединились в инициативную группу «Я не коммунист» и объявили 6 апреля Национальным днем траура в связи с отказом признавать результаты парламентских выборов и победы на них ПКРМ. Раньше информацию о срочных сборах можно было найти в Твиттере по хэштегам  и ключевым словам, например, «pman», что означает Piata Marii Adunari Nationale (Площадь Великого Национального Собрания – место, где проходили акции), или «Chisinau». На данный момент эти запросы не дают результатов десятилетней давности. Также инициатор акций протеста отмечает, что ситуация выходит из-под контроля и лидерам группы сложно организовать митингующих и добиться окончания акции в центре Кишинева. Данный пост собрал 678 комментариев, что для молдавского ЖЖ достаточно много.

В тот же день Морарь опубликовала еще одно заявление, в котором объявила, что инициатива «Я не коммунист» является исключительно общественной, организаторы не поддерживают никакие политические партии и что некоторые политики бесчестно используют гражданский протест в своих целях[80]. Это заявление оказалось еще более популярным и набрало 1245 комментариев. Важно отметить, что за несколько часов до этого заявления в ЖЖ журналистки появилась запись с другим посылом. Отмечая всю серьезность происходящего, аресты и наличие жертв, Морарь объявила, что группа «Я не коммунист» обращается за поддержкой к оппозиционным политическим партиям, предлагая им вступить в гражданскую коалицию: «О вхождении уже заявили либерал-демократы и Демократическая партия. Сейчас состоятся встречи по этому поводу с Либеральной партией и АМН»[81].

Завершается череда записей «с полей» постом, в котором Морарь заявляет о непричастности группы «Я не коммунист» к случившейся в стране катастрофе, так как они являются организаторами исключительно мирного флешмоба, который завершился 6 апреля в 20.00, а последующие действия протестантов не имеют к ним отношения[82]. Эта запись стала одной из самых популярных и набрала 1326 комментариев.

Применяя психологический подход для анализа событий, мы изучили, какой формат общения и приемы манипулирования использовали лидеры мнений. Так, на первый взгляд, транспарентное поведение и общение инициаторов протестов, которые каждое свое действие освещают и объясняют своей аудитории, стало инструментом манипулирования и отвлечения внимания читателей и непосредственно участников событий, из-за чего многие могли  не иметь определенного представления о том, за чьи интересы они выходили протестовать и чью позицию отстаивали – молодежных организаций, политических партий или зарубежных капиталов, вложенных в реализацию переворота. Также необходимо отметить успешность данных практик, так как и на сегодняшний день население Молдовы, в том числе участники протестов 2009 г., не знают имен настоящих организаторов переворота и целей, преследованных ими на тот момент. Информация о сборе, проведении и результатах протестов публиковалась постоянно, в больших количествах, во множестве форматов (фото, видео, тексты, аудиозаписи и т.д.), на большом количестве площадок, различными авторами, от первых лиц революции до случайных очевидцев, поэтому собрать из всей доступной в социальных медиа в период 6-8 апреля 2009 г. информации полную картину и разобраться во всем происходящем было крайне трудно даже для профессиональных политтехнологов, политических аналитиков и общественных деятелей. Хотим отметить,  что после окончания «сиреневой революции» уже много лет Наталья Морарь придерживается одного мнения относительно произошедшего и своей роли в этом. Для подтверждения сравним два интервью журналистки. В 2013 г. в интервью Н.Морарь продолжала отрицать свою причастность к трагическим событиям в Кишиневе: «Если бы я знала, что за этим последует и во что выльется все, не уверена, что я бы вышла. Никогда не можешь знать, каким окажется будущее, и за что борешься»[83]. В 2019 г., в честь юбилея революции, Морарь дала еще одно интервью о тех событиях, отметив, что чувствует себя использованной. «Я уверена, что некоторые представители нынешней власти извлекли выгоду из того, что мы называем «революцией 7 апреля». Это был протест добросовестных, наивных молодых людей, которые верили в возможность изменить будущее этой страны. Я думаю, что нас просто использовали»[84], — рассказала она.

Помимо записей самой Морарь, в архивах ЖЖ можно найти еще десятки постов общественных деятелей, аналитиков, представителей гражданского общества. Можно привести несколько примеров авторских обзоров происходящего, которые вызвали дискуссию среди читателей, цитировались другими авторами ЖЖ или даже непосредственно СМИ. Например, «Оранжевая Молдавия» В. Бурматова[85], «Молодец девчонка!» «вольного социолога»[86], «Крах молдавской оппозиции» И. Яшина[87] и др. Однако особое внимание стоит уделить записи автора под ником g0blin «Мы, молдоване, поём и танцуем — Хроники маразма»[88]. Данная запись представляет собой емкие и информативные хроники происходившего 6-8 апреля 2009 г. в Молдове, т.е. сделанную в стиле текстов ЖЖ подборку ссылок на результаты событий, фотографии и видео, репортажи и статьи, а также дискуссии. Несмотря на то, что многие из гиперссылок оказались также нерабочими, данный материал является важным источником для исследования, хотя бы по той причине, что в нем указаны основные платформы и площадки, относящиеся к социальным медиа, где обозревались события и велась подготовка к ним.

Информации о деятельности братьев Брега на момент апрельских событий и после них в Интернете оказалось еще меньше. На сегодняшний день не осталось сохранившихся с 2009 г. заявлений, записей или постов в социальных медиа от имени Геннадия или Олега и их организации. Возможно это связано с тем, что братья Брега не приобрели после переворота такую известность и популярность, как Наталья Морарь, цитаты, комментарии и интервью которой восполняют отсутствие самих эмпирических материалов, поэтому в хрониках и обзорах событий информации о них почти нет, хотя известно, что они были одними из инициаторов образования группы «Я не коммунист» и после переворота вместе с Морарь скрывались, боясь быть арестованными[89]. Известно, что 7 апреля 2009 г. Геннадий отказался брать на себя ответственность за состояние и положение участников протестов, а также последствия путча, прокомментировав сложившуюся ситуацию следующим образом: «Мы предполагали, что соберутся не более тысячи человек. Мы организовали акцию уличного протеста, что будет дальше — посмотрим»[90].

Данный представитель группы «Я не коммунист» интересен для исследования по другой причине. Исследователи обнаружили след зарубежных финансов в истории Ассоциации «Hyde Park», подтвердив аргументы в пользу «цветной революции», организованной из-за рубежа. В первую очередь нужно сказать о сайте организации, внизу которого раньше, во-первых, находился герб Соединенных Штатов, а, во-вторых, была надпись  «Этот сайт размещен в сети бесплатно в рамках программы «Обучение и доступ в Интернет» (Internet Access and Training Program, IATP) Управления культурных и образовательных программ (Bureau of Educational & Cultural Affairs, ECA) Госдепартамента США, созданной при поддержке кампании «Акт в защиту свободы» (Freedom Support Act, FSA)»[91].  Сейчас сайт уже выглядит иначе, но в исследованиях экспертов и аналитиков осталась данная информация.

Социологический подход подразумевает изучение места СМИ в отношениях социальных общностей и репрезентации действительности. В случае «сиреневой революции» этот подход имеет особую значимость. Несмотря на то, что оппозиционные партии, протестующие молодежные объединения и отдельные граждане, недовольные результатами выборов, не имели доступа к государственным и другим крупным СМИ, медиафактор сумел сыграть одну из ключевых ролей в организации и проведении революции. Подтверждением тому служит несколько аргументов. Во-первых, как уже было отмечено, сбор участников протестов проводился путем sms и e-mail рассылок, общение и оповещение населения велось через социальные медиа, официальные заявления лидеров также были доступны на неформальных медийных площадках (блоги, социальные сети и т.д.). Во-вторых, власть признала все эти преимущества медиа и, опасаясь еще большего сплочения социальных общностей (например, активной молодежи или сторонников либерально настроенных политических партий, недовольных курсом ПКРМ) путем связи в медиапространстве, приняла решение исключить медиафактор и ослабить уже запущенный процесс революции в стране. Почти в каждом блоге, посвященном теме путча и опубликованном в то время, говорится о блокировках мобильной связи, отсутствии доступа в Интернет и прекращении работы некоторых электронных ресурсов. «Информация будет появляться по мере наличия возможности доступа к интернету»[92], — пишет в ЖЖ Наталья Морарь, подчеркивая, что не всегда может оперативно делиться данными с читателями. В «блоге финского молдаванина» была выложена аудиозапись интервью с директором Кишиневского Универс ФМ Михаем Мирон,  в описании к которой говорится, что информация о глушении мобильной связи, отключении Интернета, жесткой модерации социальных сетей и т.д. подтверждается очевидцами и теми, кто находится на площади[93]. Эту информацию подтверждают и СМИ: «7 апреля в Кишиневе «упал» интернет»[94], «Сообщалось об очень ограниченном приеме мобильных телефонов из этого сквера (предположительно, передатчики были выключены властями)»[95] и т.д. Несмотря на то, что версия о намеренном ограничении медиасвободы граждан властями является неподтвержденной, ее придерживаются практически все СМИ и другие медиа некоммунистического толка. Некоторые зарубежные СМИ не только озвучивают версию об отключении связи властями, но и сопровождают ее твитами возмущенных граждан с ссылками на них: «Communists take ur dirty hands out of our country! Don’t cheat! Don’t block sites and communications! Don`t block path to our freedom!»[96] (Коммунисты приложили свои грязные руки к нашей стране! Хватит обманывать! Хватит блокировать сайты и средства коммуникации! Хватит блокировать нашу свободу!) и т.д.

Также необходимо сказать о еще одном аспекте данного подхода – репрезентации действительности. На примере всей существующей в социальных медиа информации о «сиреневой революции» можно представить себе, какие были общественные настроения в Молдове в 2009 г. (например, половина комментариев в ЖЖ Натальи Морарь – это  пожелания удачи и сил ей и ее команде, другая половина о том, что таких общественных деятелей надо выгонять из страны, потому что они приносят вред[97]),  на каком уровне находилась гражданская осознанность и понимание пользователями данных платформ политической, экономической обстановки в стране, насколько были популярны и эффективны социальные медиа в Молдове десять лет назад и т.д. Реализация полноценной «цветной революции» со сменой власти и вектора развития страны при помощи административного ресурса политических сил и медийного ресурса общественных сил доказала, что новые медиа оказались действительно крайне эффективны.

2.2. Анализ роли новых СМИ в революции 2009 г. в РМ — электронные издания Молдовы и зарубежья

В отличие от первых «цветных революций», произошедших, например, в 2003-2005 г.г., в современных революциях наиболее важную роль с точки зрения медиа играют новые СМИ, а не традиционные. Это объясняется рядом причин. Во-первых, растет количество потребления информации через Интернет, онлайн-площадки набирают популярность в то время, как телевидение и радио теряют позиции. Во-вторых, новые СМИ тяжело поддаются контролю, хоть и действуют по некоторым законам традиционных медиа, поэтому они являются хорошей платформой для создания условий и мобилизации людей, направленной на действия против власти. В-третьих, быстрое развитие технологий позволяет новым СМИ дать своей аудитории больше информации с новой креативной подачей, используя все преимущества мультимедиа, чем теле-, радиоканалы или печатная пресса. В этом параграфе нами исследуются действия новых СМИ в ходе «сиреневой революции» в Молдове, а также работы экспертов, посвященные роли и месту данных медиа в событиях 2009 г..

При сборе эмпирических материалов нами было обнаружено, что синхронных источников, т.е. информационных материалов о молдавских событиях за апрель 2009 г., также крайне мало, как и записей в блогах или социальных сетях, особенно если речь идет о молдавских сайтах. Наибольшее количество информации удалось найти в российских СМИ. Одной из предположительных причин этого можно назвать блокировку мобильной связи и Интернета, которая отмечалась в Молдове в период апрельских событий. Так, например, румынский портал HotNews.ro 7 апреля 2009 г. пишет, что почти все новостные сайты в Молдове заблокированы, а телеканалы не транслируют протесты, поэтому следить за событиями можно только онлайн, и что Молдова на тот момент – это самая горячая тема в Твиттере: «Momentan, aproape toate site-urile de stiri din Republica Moldova sunt blocate, iar televiziunile din Moldova nu relateaza protestele. Revolutia din Republica Moldova este transmisa in direct, pe internet. Oamenii relateaza pe twitter ca televiziunile au fost deconectate, comunicarea pe mobil este bruiata in zona manifestatiilor, dar ei continua sa transmita online. Moldova este cel mai fierbinte subiect pe Twitter. Urmariti protestele pe Twitter, bloguri , Youtube si Facebook»[98].  В связи с такими обстоятельствами, нами использовались не только те материалы, которые были опубликованы во время переворота, но и спустя длительное время, например, разборы и анализы произошедшего, написанные в честь годовщины революции, ее юбилеев или в контексте новых назревающих переворотов. Рассматривать роль новых СМИ в событиях 2009 г. нами решено также при помощи четырех используемых нами ранее теоретико-методологических подходов для выявления сходств и различий на базе одних и тех же критериев.

Первый подход, теоретико-журналистский, представляет большой интерес в данном случае. Тот факт, что десять лет назад уже активно развивались социальные медиа, где общественные и политические деятели могли не только высказывать собственную точку зрения, но и вести работу со своими сторонниками, формировать повестку дня, подтолкнул новые СМИ к тому, чтобы они сделали шаг в развитии. Необходимость быть конкурентоспособными и усиливать свои позиции в Интернет-пространстве стали причиной того, что СМИ начали использовать максимум инструментов и технологий: интерактивность, гиперссылки, мультимедийность, прямые эфиры и т.д. У множества онлайн-СМИ появились свои страницы в социальных сетях и блогах, ссылки на которые они стали прикреплять к материалам на сайте. Например, уже упомянутый сайт HotNews.ro заканчивает статьи словами «Читай только то, что этого заслуживает. Следи за нами и на Фейсбуке» (Citeste doar ceea ce merita. Urmareste-ne si pe Facebook)[99]. Далее можно подметить, что материалы многих СМИ стали напоминать записи в блогах, например, тексты в ЖЖ. В прошлом параграфе нами упоминался пост «Мы, молдоване, поём и танцуем — Хроники маразма»[100], который объединял в себе всю собранную автором информацию по происходящему в Молдове 7-8 апреля 2009 г.. Опытные журналисты также неоднократно прибегали к таким методикам, однако с добавлением информативности и аналитики. Хорошим примером такого материала можно считать статью Анны Вражиной, которая даже сослалась на упомянутого нами ЖЖ-блогера, «Укропная революция»[101] о событиях переворота в РМ глазами блогеров. «Большим агрегатором новостей из СМИ и блогов о происходящем в Кишиневе стал пост в ЖЖ g0blin. Агрегатор поменьше — у simpleobsession. Главные «народные» новостные сервисы — forum.md, ЖЖ-сообщество md_community и Twitter (прежде всего блогер 1arsz)», — пишет Вражина в последнем разделе статьи «Что еще почитать», до этого автор рассказывает об особенностях революции, проблемах с работой Интернета, кем является Наталья Морарь и т.д. Материал сопровождается большим количеством гиперссылок, несколькими фотографиями, также ранее под материалом находилось обсуждение, к которому как будто призывала Вражина риторическими вопросами и другими методами ведения диалога с читателем, однако на данный момент оно уже закрыто и недоступно.

Другим успешным подходом к освещению событий можно назвать путь, выбранный сайтом «Комсомольской Правды в Молдове» (далее «КП Молдова»), журналисты которого не просто обозревали события, а создали отдельную тему «Молдова — цветная революция (подборка 2009 года)»[102], где собрано более восьмидесяти материалов различного характера – видео-, фоторепортажи, интервью с участниками и очевидцами, информационные заметки, аналитические статьи и т.д. Большинство текстов «КП Молдова» опубликованы во время путча, что ставит под сомнение заявления в ряде СМИ и социальных сетях о блокировках связи. «Я помню события семилетней давности, потому что там была весь день, в разных точках протеста: когда «лежал» весь молдавский Интернет, сайт KP.MD работал. Находясь на «единой точке» с московской «КП», сайт «Комсомолки» обновлялся постоянно, журналисты отписывали все в режиме нон-стоп, выдав «на гора» материалов двести за пару дней. Документировали все! Снимали все!»[103], — так начинает свою статью Татьяна Владимирская. Все материалы «КП Молдова» по теме революции являются современными, интересными для читателя, так как они мультимедийны и предполагают дальнейшее бессрочное обсуждение – комментарии до сих пор доступны.

Также очень информативные и полные гиперссылок, цитирования твитов участников, выдержек из записей в социальных сетях и т.д. тексты можно встретить на зарубежных сайтах, однако необходимо понимать, что многие выдержки и вообще информация о событиях переводилась авторами без знания языка, поэтому могут встречаться ошибки. «Even if Google translate has spectacularly let me down…», — автор статьи «The myth of the Moldova «Twitter revolution»[104] не скрывает, что проблемы с трудностями перевода вполне могут быть, но ее материал все равно можно отметить как интерактивный и интересный в отношении подачи аудитории.

Следующим подходом является политологический. Отметим, что новые СМИ пользуются намного большей свободой, чем традиционные, которые в большинстве случаев являются подконтрольными власти. Эта свобода отражается в том, что не каждое онлайн-СМИ представляет собой оппозиционное или подконтрольное властям сетевое издание, поэтому информация может преподноситься относительно объективно и достоверно. В молдавских СМИ можно встретить тексты с разной оценкой происходящего и затрагивающие разные аспекты событий. Например, подборка материалов портала Point.md: «Путч получил яростный отпор», «Профсоюзы осуждают события, которые произошли в столице 7 апреля», «Что же будет с Родиной и с нами», «Причины молдавского погрома имеют сугубо внутренний характер – эксперт» и т.д..[105]

 По-другому проявляют себя зарубежные СМИ, например, российские и румынские. В данной ситуации логично рассматривать СМИ именно этих стран, так как эти государства были напрямую заинтересованы в противоположных результатах революции. Статьи на румынских сайтах отличаются экспрессией и явной агрессией в адрес ПКРМ, связей Молдовы и России, роли России в революции и т.д. Далее приведены примеры из синхронных источников и выдержки из более поздних материалов:

1. «Să-ţi pierzi speranţa. Comuniştii asta şi vor! Dacă eşti în Moldova, ieşi în stradă şi protestează!»[106] («Потерять надежду. Коммунисты этого хотят! Если вы в Молдове, выходите на улицу и протестуйте!»), — так начинается материал на румынском портале Evz.ro. Далее автор говорит о конфликте поколений, в котором старшее поколение не может расстаться с прошлым, перечисляет лозунги манифестантов «Ole, ole, Voronin nu mai e!» (Оле-оле, Воронина больше нет!), «Jos comunismul!» (Долой коммунизм) и т.д.
2. «La şase ani de la protestele care au adus democraţia în Republica Moldova, tinerii şi-au sărbătorit victoria. Sătui de regimul comunist, sute de mii de tineri au ieşit atunci în stradă şi au cerut libertate, dar poliţiştii au ripostat. Flacăralibertăţiiafostreaprinsă marţi…»[107] (Прошло шесть лет после протестов, которые принесли демократию в Республику Молдова, молодежь тогда отпраздновала свою победу. Утомленные коммунистическим режимом сотни тысяч молодых людей тогда вышли на улицы и потребовали свободы, но полицейские дали им отпор. Пламя свободы было возобновлено во вторник…), — так начинается репортаж румынского телеканала TVR, опубликованный на его сайте.

Российские СМИ в свою очередь упоминают заинтересованность Румынии, ее след в истории революции и также явно отмечают свое недовольство и уверенность во вмешательстве извне. Важно отметить, что информация о румынских флагах и лозунгах в румынских СМИ практически не встречается, зато она в избытке в российских СМИ . Одни и те же события освещаются абсолютно в разном ключе. Далее также приведено несколько примеров:

1. «Около полудня под румынскими знаменами более чем пятитысячная толпа двинулась с центральной площади к зданию парламента и резиденции президента. Протестующие выкрикивают антикоммунистические лозунги, скандируют «Мы – румыны», при этом звучат ксенофобские высказывания»[108], — пишет РИА «Новости».
2. «В Государственной думе РФ не сомневаются, что беспорядки в Кишиневе — результат вмешательства извне <…> «Все эти революции организованы отнюдь не на благо народа или страны, а с одной единственной целью — ослабить влияние России в странах бывшего СССР, чтобы вокруг России не осталось пророссийских государств»[109], — заявил Пехтин» (прим.: первый заместитель руководителя фракции «Единая Россия» в Госдуме Владимир Пехтин).

Таким образом, мы наблюдаем, как СМИ разных стран реагируют на переворот в Молдове. На наш взгляд, данные примеры ярко характеризуют политический аспект участия сетевых изданий в революции 2009 г. и показывают, как единая линия медиаполитики может создать не объективную, однако полную картину произошедшего и составить определенное мнение о событиях  у своей аудитории.

Далее, исходя из уже изученных аспектов, переходим к психологическому подходу, на базе которого будут рассмотрены методы и приемы, при помощи которых новые СМИ выполняют пропагандистскую функцию. Необходим отметить, что все эти методы и приемы являются действенными и эффективными, когда используются с учетом психологии населения, ее социальных групп и т.д. В данном случае это требование соблюдается. Ранее  мы отметили, что единая линия повествования, которая, например, наблюдается у СМИ определенной страны, когда речь идет о другом государстве (обвинения румынскими СМИ коммунистического режима в проблемах РМ;  поиск румынского следа в ситуации российскими СМИ), добавляет текстам убедительности и помогает им выглядеть более достоверно.

Новые СМИ отличаются определенными приемами манипулирования. Во-первых, в силу того, что они позиционируют себя именно как СМИ, они заявляют о себе как об авторитетном источнике. «Авторитетность» онлайн-СМИ является результатом наличия у него нескольких характеристик. Здесь можно отметить работу профессиональных журналистов, особенно если это известные авторы, фактчекинг и непредвзятое освещение, так как тексты проверяются, редактируются и т.д., чего  нельзя требовать от социальных сетей и блогов. Убеждение аудитории в достоверности и объективности происходит за счет того, что в материале чаще всего упоминается несколько источников, автор использует минимальное количество художественных средств, собственной оценки и т.д. Однако часто все эти методы лишь создают имитацию правды, являясь психологическими приемами и инструментами «четвертой власти».

Здесь примерами могут послужить одни и те же факты, преподнесенные в различных СМИ и отличающиеся друг от друга деталями и оценкой.

1. «В понедельник выступления оппозиции собрали, по оценкам сотрудников спецслужб, от 2,5 до 4 тысяч человек, во вторник (прим.: вторник 7 апреля) протестующих было уже больше — 5 тысяч»[110], — пишут РИА «Новости». Это последняя информация о количестве участников протестов в данной хронике, т.е. окончательные данные, по мнению автора. Далее мы проследим, как эти и другие цифры будут отличаться в других материалах.
2. «12.30–13.00. Полиция применила водометы и слезоточивый газ. На площади уже около 10 тыс. человек»[111], — автор статьи на другом российском сайте И. Барабанов в свою очередь отмечает, что уже после полудня в Кишиневе собралось в два раза больше людей, чем по сообщению РИА «Новости».
3. «Ciocnirile dintre forţele de ordine şi cei aproximativ 30.000 de manifestanţi s-au soldat, potrivit unor surse medicale, cu peste 30 de răniţi în ambele tabere. Alte surse vorbesc despre peste 40 de răniţi şi chiar despre o femeie care ar fi murit asfixiată de fum în clădirea parlamentului»[112]. (Согласно некоторым медицинским источникам, столкновения между сотрудниками правоохранительных органов и около 30 000 демонстрантов привели к тому, что в обоих лагерях пострадали более 30 человек. Другие источники говорят о более чем 40 раненых и даже о женщине, которая умерла, задыхаясь от дыма в здании парламента.) Румынский источник, ссылающийся на авторитетный международный портал Deutsche Welle, дает в своем материале данные об участии в протестах 30 тысяч манифестантов – данная информация подтвердилась в большинстве источников, чем поставила под сомнение достоверность всей информации в предыдущих двух статьях. Проблема достоверности этого материала в том, что не подтвердилась информация о смерти женщины – за все время протестов погиб только один человек, Валериу Бобок. Другие порталы также писали о смертях в своих текстовых трансляциях (например, «42. Обнародованы данные о гибели в ходе столкновений двух полицейских. Позже поступали опровержения этих сведений»[113]), однако потом опровергали их, в отличие от румынского Evz.ro.
4. Далее следует материал «КП Молдова», которая вела текстовую трансляцию у себя на сайте, освещая основные события протестов. Здесь приведены последние цифры, связанные с жертвами и последствиями, приведенные в данном материале: «96 полицейских пострадали во вторник во время массовых беспорядков в Кишиневе, 43 попали в больницу с серьезными травмами и ранениями»[114]. Информация выглядит очень убедительно, так как нет округлений, все числа точные.
5. Однако сайт Российского Института стратегических исследований дает абсолютно другие цифры относительно пострадавших полицейских: «В результате столкновений 7 апреля были ранены около 50 демонстрантов и 270 полицейских, 300 человек задержаны»[115]. Причем и там, и там данные собраны за весь день – вторник 7 апреля 2009 г.. Здесь мы также впервые встречаем информацию о задержанных, которую сверим с данными в еще одним материале о 7 апреля.
6. Последний пример взят с сайта многомиллионного движения, занимающегося защитой прав человека и претендующего на объективность, «Amnesty International»: «Во время протестов 7 апреля 2009 года полиция задержала не менее 600 человек — сотни из них были избиты при задержании и в переполненных участках»[116].

Таким образом, мы можем прийти к выводу, что перемещаясь с сайта на сайт, мы сможем находить схожие данные, но параллельно с этим будут появляться все новые факты, кардинально отличающиеся друг от друга. Так же мы видим, что СМИ спокойно упоминают такие разные значения, как 5 тысяч или 30 тысяч, продолжая создавать видимость ответственного и серьезного подхода путем использования ссылок на другие источники и т.д. Приведя данные примеры, мы показали, что новые СМИ так же, как и социальные медиа, работают крайне оперативно, но допускают множество ошибок, неточностей, публикуют не всегда проверенную информацию, доверяют слухам, но тем не менее, пользуются уважением читателей и часто вызывают большое доверие.

Другой пример манипулирования – это громкие заголовки, привлекающие внимание читателя, которые чаще всего оказываются кликбейтом.

1. «Moldova students raid parliament»[117] («Молдавские студенты атаковали Парламент») – заголовок материала на сайте ВВС. Румынские сайты будут использовать этот заголовок, переведя «students» как «школьники».
2. «Кто руководил тысячами протестующих в апреле 2009 года в Молдове, превратив акцию протеста в кровавую бойню?»[118] – пишет «КП Молдова». Формулировка срабатывает и читателю может показаться, что в большом аналитическом материале названы настоящие организаторы переворота.
3. «7 APRILIE o «Revolutie Twitter» cu BAGHIROV în frunte?»[119] (7 апреля – «Твиттер-революция» во главе с Багировым?) – спустя два года после апрельских событий, Point.md выпускает материал также с вопросительным заголовком, который можно счесть за признание вины блогера Э. Багирова в организации протестов.

Современные СМИ могут предложить множество приемов по привлечению и удержанию аудитории, так как в цифровых изданиях работают целые команды профессионалов, среди которых специалисты по продвижению, т.е. развитию репутации и авторитетности издания, журналисты, умело использующие техники рассказа от первого лица и т.д., дизайнеры, создающие максимально приятный и привлекательный интерфейс, и др.

Последним подходом, рассмотренным нами, будет социологический, который в случае с новыми СМИ в «сиреневой революции» в РМ является крайне обширным и включает в себя несколько аспектов. Во-первых, именно благодаря СМИ государственный переворот в Молдове получил три названия («сиреневая», «кирпичная», «Твиттер»), которые по-разному характеризуют произошедшее, т.е. отражают разные направления активности участников и организаторов. Об истории и природе всех названий мы говорили ранее. Наличие этих определений помогает исследователям тогда и сейчас рассматривать и анализировать одни и те же события в абсолютно разном ключе, обнаруживая новые параллели и особенности. Однако даже если изучаемый нами журналистский или исследовательский материал посвящен «Твиттер-революции», т.е. роли социальных медиа, он все равно представляет интерес и для изучения новых СМИ.. Например, материал за 2017 г. на сайте Digital Report. «Да, новые медиа стали одним из каналов мобилизации протестующих и активно использовались в пропагандистских целях, но это лишь один из инструментов. Повышенное внимание к их роли вызвано СМИ и некоторыми блогерами»[120], — считает директор Канадского фонда SecDev Foundation Алексей Марчук. При помощи этого утверждения мы не только определяем функции и роли отдельных видов медиа, но и обнаруживаем связи между ними. Далее эксперт отмечает, что пока при помощи одних социальных медиа революцию провести невозможно, так как требуется наличие определенных условий и факторов, о чем мы уже неоднократно говорили, функционирование новых СМИ также относится к этим факторам.

Во-вторых, новые СМИ можно назвать современными «летописями», которые хранят информационные и аналитические материалы того времени и появившиеся позже исследования, обзоры, затрагивающие не только сами события тех дней, но и судьбы очевидцев, участников, представителей власти и общественности. Этот момент является крайне важным, так как благодаря ему онлайн-СМИ не только отражают социальную действительность в определенный момент, но и помогают в ее изучении потом, так как многие другие источники, например, записи в блогах и социальных сетях, уже отсутствуют. Особый интерес при изучении данного пункта вызвал один из материалов, написанных в 2016 г. журналисткой, которая была на месте событий в апреле 2009 г.. Данный текст преследует цель максимально развеять ассоциации читателя революции в РМ с героическим событием: «Коридоры смерти — самое яркое воспоминание участников апрельских событий… Пытаюсь вспомнить, что можно было бы назвать такими громкими словами? Пересматриваю фото, прокручиваю видеохронику. Приказа давить молодежь, которая штурмом брала здания, не было, применять оружие — не было!». Или такой комментарий очевидицы: «Я помню, как молодчики выволокли президентскую тумбу и фотографировались, воображая себя президентами, на мобильники. Думали ли они о будущем, если да, то о каком? <…> Они ловили кайф от безнаказанности, от того, что можно нарушать запреты, крушить! Давайте называть вещи своими именами, а не прикрываться «строительством прекрасного будущего»[121].

В-третьих, отметим, что они не только отражают действительность, но и структурируют ее, так как информация в социальных медиа является крайне хаотичной и не дает читателю полной картины происходящего. Необходимо выделить такие материалы, как «Призрак «цветной революции» добрел до Кишинева»[122], так как в этом тексте не просто собрана хронология происходящего, но также даются пояснения, реакции властей и населения, а также приводятся версии и прогнозы. Текст разделен на блоки, что упрощает процесс изучения и понимания ситуации: общая информация, «Протесты оппозиции вылились в беспорядки», «Попытка договориться», «Румынский след», «Призывы к миру».

Проведенный нами во второй части исследования анализ представляет собой изучение роли социальных медиа и новых СМИ в конкретной «цветной революции» — государственном перевороте 2009 г. в Молдове. В первую очередь нами было доказано, что эти события относятся к теме ВКР по всем критериям: особенности «цветной революции» (ненасильственные методы, объективные предпосылки), географические (постсоветское пространство) и хронологические (последние двадцать лет)  рамки и т.д. Далее мы подробно разобрали концепт «Твиттер-революции», проанализировав мнения экспертов за и против, изучили причины, по которым этот концепт появился, условия, в которых развивался. Исследование социальных медиа на основании четырех подходов показало, что уже десять лет назад они осваивали нишу полноправного участника политического процесса, представляя собой важный фактор как с политической точки зрения, так и с социальной.  Выводом стало то, что революция такого типа — это новый этап в политике, общественной жизни, журналистике и т.д. Однако социальные медиа все еще не могут вести самостоятельную полноценную работу по мобилизации, осведомлению, убеждению и т.д. населения без других видов СМИ. Новые СМИ в свою очередь не останавливаются в развитии и модернизации, не уступая социальным медиа по многим критериям.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе составления плана выпускной квалификационной работы сформулированы цели и задачи, которые стали ключевыми при изучении теоретической базы и проведения исследования.

В первую очередь изучены сами «цветные революции», их особенности и технологии. При помощи различных трудов российских и зарубежных авторов определены не только ключевые характеристики «цветной революции», например, наличие у общественности запроса на смену власти или режима, но и выявлен ряд основных условий и факторов, связанных с данным явлением. Выяснено, что только при их наличии возможна реализация сценария «цветной революции». К ним относятся объективные факторы, связанные с ситуацией в обществе (экономическая обстановка, коррупция, социальное неравенство), и субъективные, т.е. зависящие от субъектов, которыми могут выступать организации, объединения, отдельные люди или страны. 

Далее акцент сделан на главном интересующем нас субъективном факторе – медиа. В качестве изучаемых форматов выбраны новые СМИ и социальные медиа как самые яркие и влиятельные представители новых медиа. Результатом изучения этого фактора в теории стало подтверждение тезиса, что именно медиа играют одну из ведущих ролей в процессах «цветных революций», потому что, используя приемы манипулирования и новейшие технологии, они становятся полноправными акторами «цветной революции», влияют на равновесие политических сил и отношения между общностями, а также отражают социальную действительность.

Во второй половине исследования  изучена «цветная революция» 2009 г. в Молдове. Выбранная революция не просто является «цветной», но и представляет особый интерес в медийном плане. Благодаря множеству материалов на разных языках, посвященных первой «Твиттер-революции», удалось собрать достаточно информации, чтобы определить, что 2009 г. был переломным для внешних сил, заинтересованных в свержении лояльного к России политического режима в одной из постсоветских стран. Необходимо было протестировать новые технологии и провести эксперимент на небольшом государстве, так как до этого, начиная с 2005 г., «цветные революции» терпели крах — несостоявшаяся «васильковая революция» в Беларуси в 2006 г., неудачная попытка «цветной революции» в Армении в 2008 г.. Технологии мобилизации путем оповещения через рассылки сообщений, общение в социальных сетях, анонсы в блогах и т.д., использованные общественными деятелями в РМ, принесли свои результаты, которые добавились к результатам использования оппозиционными лидерами административного ресурса, и привели к перевороту в стране.

Особое внимание в работе уделено социальным медиа, потому что в 2009 г. они впервые показали себя как полноправные новые медиа, обеспечив себе широкую аудиторию, готовую к диалогу и совместным действиям. И те, и другие исследуемые медиа при изучении по четырем направлениям (подходам) показали, что играют важную роль в «цветных революциях» в принципе и в молдавской в частности.

На протяжении всего исследования, вне зависимости от того, рассматривались социальные медиа или сетевые СМИ, мы обращали внимание на любые журналистские или исследовательские материалы, посвященные теме данной работы и выбранной нами революции. Интересно, что позиции экспертов разнятся во всем, начиная с роли социальных медиа в «цветных революциях» и заканчивая собственным мнением относительно виновников и заказчиков переворота в стране. Что касается роли социальных медиа, тут мнения делятся следующим образом: часть экспертов не признает ведущей роли блогосферы и социальных сетей в столь масштабных событиях, другая часть признает, что социальные медиа начали влиять на обстановку в конкретной стране и вообще в мире десять лет назад, последние считают, что революция в Молдове была настоящей «Твиттер-революцией», и успехи достигнуты при помощи умелого использования социальных медиа. Второй вопрос, кто был главным организатором переворота, до сих пор муссируется в Интернет-СМИ и находит отражение в журналистских расследованиях, интервью и т.д. Деление экспертов и их мнений в этом вопросе чаще всего связано с их страной или политическими пристрастиями.

Подводя итоги данного исследования, отметим, что информационный успех переворота, на наш взгляд, – это комплексная работа всех видов медиа, при условии достаточного финансирования, наличия профессиональных кадров и т.д. Такой вывод мы сделали, исходя из того, что в процессе применения различных подходов наблюдались пересечения двух изучаемых типов медиа, которые показывали их взаимосвязь и взаимную выгоду.

Таким образом, можно заключить, что новые СМИ и социальные медиа, действуя в одном направлении, могут обеспечить себе очень широкую аудиторию, которая будет получать всю нужную информацию от первого лица, оперативно и без цензуры (социальные медиа), а также будет верить в достоверность фактов, которые будут легко восприниматься благодаря их структурированности (новые СМИ). Тогда результативность мобилизационной работы сможет возрасти и вывести медиа на новый уровень.