Эмотивная лексика в авторских колонках Андрея Подшибякина / Emotive vocabulary in the author’s columns of Andrey Podshibyakin

Введение

Эмотивная лексика широко представлена в современной журналистике. Её присутствие обусловлено как неотделимостью языка от эмоций, так и необходимостью передачи ощущений от объекта речи читателю. Особенно значимую роль они занимают в текстах публицистического жанра. Одним из них является жанр авторской колонки, характерной чертой которого исследователи называют эмоционально-окрашенный стиль подачи материала и ярко выраженную субъективная оценку. В современной журналистике авторские жанры приобретают популярность, становясь центром интереса аудитории так как с появлением новых каналов получение информации, в обществе сформировалось перенасыщение, в связи с чем главным интересом читателей становится анализ и осмысление новостей, а не их получение.

Таким образом, актуальность данной работы обусловлена необходимостью изучения эмотивной лексики в публицистических жанрах журналистики, отличающихся сильным авторским началом, так как в текстах данных жанров одной из главных целей является передача эмоций и ощущений автора аудитории.

Объектом исследования данной работы выступают тексты авторских колонок Андрея Подшибякина, опубликованные в журналах Esquire и GQ в период с с 14 ноября 2019 года по 14 декабря 2021 года.

Предметом исследования является эмотивная лексика исследуемых текстов.

Эмпирическую базу составили тексты колонок Андрея Подшибякина в журналах Esquire и GQ в период с 14 ноября 2019 года по 14 декабря 2021 года. Выбор периода обусловлен активным выходом колонок в данных журналах, что позволяет сравнить особенности использования эмотивной лексики.

Изучением эмотивной лексики в разное время занимались Л. Г. Бабенко, Н. А. Багдасарова, Л. Ю. Буянова, Э. А. Вайгла, Е. М. Галкина-Федорук, А. Б. Зотова, Н. О. Золотова, С. В. Ионова, Л. А. Калимуллина, С. В. Коростова, Т. В. Ларина, Н. А. Лукьянова, О. Р. Мокрова, Е. Ю. Мягкова, Ю. П. Нечай, Т. В. Романова, И. И. Сандомирская, Э. Ф. Сафина, И. А. Стернин, Е. В. Стрельницкая, Т. А. Трипольская, О. А. Турбина, И. Н. Худяков, А. И. Цой, В. И. Шаховский.

Целью работы является выявление особенностей использования эмотивной лексики.

В соответствии с целью были поставлены следующие задачи:

1. Выявить особенности применения автором различных видов эмотивной лексики
2. Проследить различия эмотивной лексики в колонках различной тематики
3. Сопоставить использование эмотивной лексики в двух журналах

Методикой исследования является контент-анализ.

Научная новизна заключается в привлечении нового эмпирического материала.

Работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка и списка источников. Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, формулируются цели и задачи. В первой главе рассматривается история изучения эмотивности и эмотивной лексики, особенности категории, а также смежных терминов. Во второй главе проводится анализ текстов колонок за выбранный период с разделением по тематике. В заключении приводятся итоги работы, формулируются результаты.

1. Эмотивная лексика и авторская колонка

1.1 Эмотивность и смежные термины

Передача эмоциональных ощущений, наряду с передачей информации, является одной из важнейших функций языка, как системы. Нам известно о близкой связи эмоций с мышлением, разумом, сознанием и языковым поведением. Из-за этой связи общение и обмен информацией без них невозможны. Люди познают действительность, вырабатывая определённое отношение к ней, что и является эмоциями. Сейчас связь между ними и языком стала непрерывной. Люди невольно ориентируются на эмоциональную составляющую речи. Воспринимая информацию, которую собеседник стремится передать, они в то же время анализируют эмоцию, которая сопутствовала устной или письменной речи. Так, сфера эмоций вызывает интерес исследователей языка из-за того, что они считаются одной из важнейших сфер жизнедеятельности человека, так как являются основой познания мира и действительности, а также реакции на них.

         Лингвистическим отображением эмоциональности является термин “эмотивность”. Л.Г. Бабенко отмечала, что из-за недостаточной изученности данной темы сложились два понимания эмотивности как категории языка. Согласно одной из точек зрения, категория эмотивности “соотносится с экспрессивной эмотивной лексикой и либо отождествляется в целом с коннотацией, либо отождествляется с каким-либо из компонентов коннотации: эмоциональным компонентом, оценочностью.”1 Таким образом, рассматриваемая категория не имеет чёткой терминологии, однако, исследователи, изучавшие её, предлагали свои вариации обозначения. Так, В.А. Маслова относила текстовую эмотивность к набору языковых средств2, а И.В. Арнольд3 и Т.В. Матвеева 4– к стилистической категории.

Кроме того, исследователи не пришли к единому мнению относительно соотношения термина “эмотивность” и схожих понятий. История изучения субъективно окрашенной стороны языка характеризуется разнообразием направлений и концепции, что объясняется прежде всего сложностью и многогранностью самого объекта. В ранних работах термины “эмотивность”, “эмоциональность”, “оценочность” и “экспрессивность” представлялись как некая совокупность. Некоторые исследователи и сейчас придерживаются данной позиции, но со временем сложился так же другой подход – дифференцированный – это способствовало расширению знаний, определению содержания, способов выражения и границ.

Сторонники второго подхода считают необходимым чётко разграничивать категории. Так, многие исследователи разделяли термины “эмоциональность” и “эмотивность”, но границы между ними всё ещё остаются размытыми, а единого мнения относительно взаимосвязи между ними не существует. Иногда эмоциональность определяется как исключительно психологический термин, а эмотивность как его лингвистический аналог, существующий для отображения эмоций в языке. Такая позиция прослеживается в работах В.И. Шаховского5, Е.В. Сажиной, Д.С. Семак6, Е.В. Пака7. Также этого мнения придерживалась К.И. Брадунова: “Следует понимать, что эмоциональность есть психическое свойство человека испытывать эмоции и вследствие этого реагировать на окружающие его явления, а эмотивность – выражение эмоциональности на лингвистическом уровне с помощью разнообразных языковых и речевых средств”8.

С другой стороны, некоторые исследователи рассматривают эмоциональность как лингвистическую категорию, через которую происходит выражение эмоций. Такой позиции придерживаются М.П. Брандес9, К. А. Левковская10, Н. Н. Амосова11, Н. Я. Милованова12, определяя эмоциональность как лингвистическое понятие, выражающее отношение. Так, вышеупомянутые учёные сходятся в том, что эмоциональность – это лингвистическая категория. Также интересна позиция Т.В. Лариной13, понимающей под эмоциональностью неожиданное проявление эмоций, а под эмотивностью сознательное, запланированное.

Отсутствие установленной терминологии в этой области, связано с употреблением смежных терминов, таких как “экспрессивность” и “оценочность”. Экспрессивность, как и эмоциональность, является категорией коммуникативной лингвистики. Некоторые исследователи определяют эмоциональность как часть экспрессивности, но существуют и другие понимания взаимосвязи данных терминов. Так, иногда они используются как синонимы, а в некоторых случаях эмотивность заменяется понятием экспрессивности.

Так же сложилась ситуация с разделением терминов “эмотивность” и “оценочность”. Данные термины нередко используют как синонимы, но большинство исследователей всё же считают их взаимосвязанными категориями. Они сходятся во мнении, что оценочность сопровождает проявление эмоций в языке, так как эмоция чаще всего оценочна. Так, А.В. Кунин считает, что «Эмотивность – это эмоциональность в языковом преломлении, т.е. чувственная оценка объекта, выражение языковыми или речевыми средствами чувств, настроений, переживаний человека. Эмотивность всегда экспрессивна и оценочна, но не наоборот”14. Рассмотрение оценочности и эмотивности как части и целого является одной из самых популярных точек зрения в этой области, но следует упомянуть и о другой позиции. Она предполагает разделение данных категорий, так как, не смотря на то, что они схожи, эмотивность и оценочность всё же имеют значимые отличия. Согласно этой позиции, оценочность сопутствует эмотивной лексике не в равной степени.

1.2 Эмотивная лексика

Лексика занимает ключевое место среди эмотивных средств языка. Согласно ряду лингвистических исследований, лексический состав языка включает в себя два вида слов, передающих человеческие эмоции: эмотивная лексика и лексика эмоций. При этом первая категория обозначает эмоции, а вторая сообщает о них. Эти категории принято различать. При этом единого установленного состава эмотивной лексики не существует. В отечественной лингвистике существуют два основных подхода к её изучению. Их разделяют мнения исследователей относительно слов, называющих эмоции. Рассмотрим несколько трактовок, предложенных учёными.

Л.Г. Бабенко15 рассматривает категорию эмотивности в широком смысле, выделяя в составе эмотивного фонда следующие группы слов: эмотивы-номинативы с исходными эмотивными смыслами (слова, называющи эмоции), эмотивы-номинативы с включенными смыслами, эмотивы-экспрессивы с сопутствующими смыслами.

Более широкое понимание эмотивности дается Е.М. Галкиной-Федорук16, которая, помимо слов, обозначающих чувства, и слов, демонстрирующих предмет с положительной или с отрицательной стороны и выражающих эмоциональное отношение к ним, также предлагает считать эмотивами слова, которые могут выражать чувства контекстуально. Е.М. Галкина-Федорук к такой лексике относит слова, выражающие чувства, переживаемые самим автором или адресатом, слова-оценки, характеризующие явления с разных сторон, слова, в которых эмоциональные отношения к называемому выражаются не лексически, а грамматически, специальными аффиксами.

Иной точки зрения придерживается А.С. Илинская17, согласно концепции которой знаки делятся на эмотивные (выражающие эмоции и сигнализирующие о переживаниях) и другие знаки (представляют эмоции не эмотивно через номинацию, описание и метафору).

Схожего мнения придерживался и В.И. Шаховский18, однако, его представление об эмотивной лексике включает в себя больше составляющих: 1) эмотивы-аффективы, в которых эмотивное значение является единственным компонентом лексического значения, для них характерна одна семиологическая функция: говорящий выражает сильные эмоции; 2) эмотивы-коннотативы, обозначающие объект действительности и выражающие эмоциональное отношение к данному объекту через коннотативный семантический компонент; 3) нейтральная лексика, не эмотивная, но выражающая эмоции в зависимости от ситуации.

Таким образом, существует две основные трактовки эмотивной лексики. Согласно первой точке зрения (Л.Г. Бабенко, Е.М. Галкина-Федорук, Н.М. Баженов, A.M. Финкель и др.), данная категория включает в себя все средства отображения эмоций: названия эмоций и группы слов, в значениях которых эмоциональность присутствует как коннотация либо эмоциональность приобретается в контексте. Вместе с тем, согласно другой позиции (В.И. Шаховский, Д.Н. Шмелев, И.Б. Голуб, В.Н. Телия, И.И. Сандомирская, Т.А. Графова, Е.М. Вольф и др.), эмотивность соотносится только с экспрессивной эмотивной лексикой.

1.3 История изучения эмотивной лексики

В лингвистике изучением эмотивности занимаются многие дисциплины, однако, наиболее полное и подробное освещение эмотивность получила в рамках междисциплинарной науки – эмотиологии или лингвистики эмоций, занимающейся исследованием связи между языком и эмоциями. Несмотря на большую значимость и возрастающий интерес к данной категории, исследователи признают, что изучение эмотивности в отечественной лингвистике началось сравнительно недавно и, соответственно, на данный момент она является одновременно и одним из самых интересных направлений, и одним из самых малоизученных.

Согласно В.И. Шаховскому, тема эмоций в лингвистике “восходит к древнему спору больший группы лингвистов (например, М. Бреаль, К. Брюлер, Э. Сепир, ван Гиннекен, Г. Гийом, Ш. Балли и др.) о том, должна ли лингвистика заниматься эмоциональными составляющими”19. Однако официально изучение категории эмотивности в рамках различных лингвистических теорий началось относительно недавно. Несмотря на то, что соответствующая ей категория эмоциональности уже давно была хорошо изучена в рамках соответствующих наук, интерес к эмотивности среди лингвистов появился лишь в конце XX века. Так, вплоть до 70-х годов изучение природы эмоций происходило исключительно в психологии и физиологии.

Во многом изучение данной языковой категории усложняла близкая связь с вышеупомянутыми науками, так как и там долгое время присутствовал недостаток информации относительно эмоциональности человека.

         Стоит отметить, что психологи и физиологи неоднократно обращались к изучению эмоций. Ещё в первой половине XX века ученые занимались изучением эмоциональных реакций, эмоционального возбуждения и самого термина “эмоция”, рассматривая его как душевное переживание. Но на развитие данной области, а после и категории эмотивности, сказывалось отсутствие сформулированной теории и единой концепции изучения.

В отечественной лингвистике активное изучение эмотивности началось в 70-е годы XX-го века одновременно с эпохой научных достижений в области физиологии нервной деятельности и нейрофизики. При этом первое упоминание термина встречается ещё в 20-х годах того же столетия, а первые научные работы о способах проявления эмоций в речи появляются в середине 50-х годов. Помимо ощутимого прогресса в изучении психологией эмоциональности человека, толчком для появления большого количества трудов по эмотивности послужили работы И.Г. Торсуевой20 и В.Н. Гридина21, которые обратили внимание на то, что проблема, признанная одной из самых важных и актуальных, практически не исследована.Они также отметили отсутствие систематизации и крупных монографий по данной теме.

Значимые работы появляются уже в 1980-е годы. Так, важнейшими в этот период можно назвать монографии Н.А. Лукьяновой22 и В.И. Шаховского23. Равным образом началом активного изучения рассматриваемой категории стало пленарное заседание XIV Международного конгресса лингвистов в 1987 г. в Берлине, где прозвучал доклад Ф. Данеша по эмоциональному аспекту языка. Это побудило многих советских и зарубежных лингвистов уделить больше внимания исследованию данной категории. Последующее появление диссертаций, статей и монографий позволяют говорить о зарождении, становлении и развитии отечественной лингвистики эмоций.

         Можно сказать, что с того времени категории эмотивности уделено достаточное внимание, однако, долгий период затишья сказался на ней. Несмотря на то, что она до сих пор привлекает интерес исследователей и признаётся научным сообществом как одна из самых актуальных, теоретический материал по данной теме сильно расходится, ей не хватает твёрдой теоретической базы.

Сегодня исследователи оставили в прошлом теории о том, что лексика не может быть эмоциональна. В отечественной лингвистике на данный момент уже сложились подходы к изучению эмоциональной сферы. Однако, по мнению С.В. Ионовой24, эмотивность до сих пор является одним из самых неопределенных свойств текста, что связано с недостаточной изученностью данной лингвистической категории.

1.4 Авторская колонка: термин и история

Современная журналистика значительно персонифицировалась, основное внимание в ней сконцентрировалось на роли субъекта и взаимодействия автора с аудиторией. Автор перестал быть простым источником информации и стал её интерпретатором. Сейчас наибольший интерес вызывает не тема текста, а точка зрения. Так, общая тенденция привела к широкому распространению жанров, имеющих ярко выраженное авторское начало. На это также повлиял ответный интерес аудитории к публицистическим жанрам, предоставляющим более доступную и ориентированную на массового читателя информацию. Сформировавшаяся новая коммуникативная стратегия СМИ создала благоприятные условия для быстрого развития авторских жанров, самым популярным из которых является колонка.

Жанр авторской колонки в настоящее время является одним из самых “молодых” и, одновременно с этим, востребованных жанров в отечественной журналистике. Термин является аналогом английского column, в отечественную журналистику он пришёл относительно недавно, во время активного освоения ранее неизвестных жанров. Хотя сама по себе колонка не является жанром в полной мере, так как она происходит из других жанров авторской журналистики.

         Термин зародился в западной печати в XVIII веке. С.С. Ярцева утверждает, что “первоначально колонка возникала во всем мире как типографский элемент. Начиная с 1650-х годов в Европе для того, чтобы газета оправдывала свою высокую по тем временам цену, в большинстве из них использовался довольно мелкий шрифт (до 4,5 пунктов в отдельных местах), а это легче было прочесть, если текст был разделен на несколько колонок. В то время колонки использовались только для облегчения чтения и не выполняли функции организации материала: текст печатался подряд, заполняя колонки одну за другой без всякой системы, и, если требовалось, перетекал на следующую страницу без сносок или предупреждений.”25 В 1800-х с развитием печатных изданий трансформация жанров журналистики подтолкнула колонку к переходу в раздел рубрик. В ней печатались самые важные материалы, например, обращение редактора, а уже к XX веку колонка вновь изменилась и стала полноправным жанром.

Он возник как комментарий к последним событиям, упор в котором делался на авторское осмысление ситуации. При этом колонка впитала в себя жанровые особенности очерка и эссе. Так, она стала более субъективной версией новостной заметки и более быстрой вариацией очерка, совместив в себе актуальную тематику и авторскую позицию. В таком виде жанр авторской колонки появился во многих мировых СМИ. Он мог иметь различные направленности, так, популярностью пользовались светские и политические колонки, отдельно от них возникла колонка редактора. Не смотря на то, что новость оставалась важнейшей составляющей нового жанра, изменился характер подачи: главным стал человек, автор, и его личное мнение.

В XX веке понятие колонки расширилось до авторской рубрики и в современной публицистике появилось новое понятие – колумнистика. Благодаря публикации в рубрике текстов с явным авторским началом, колумнистика объединила в себе материалы с теми же характерными чертами, но не подходящие ни под один из существующих авторских жанров. На её развитие во многом повлияло распространение течения “новой журналистики”, которое отличает использование приёмов художественной литературы. Так, “молодой” жанр стал пространством для экспериментов со словом. Ярко выраженная направленность на авторский взгляд сложилась в ней с тенденциями “новой журналистики”.

Новейший период истории отечественных СМИ характеризуется открытостью, что способствовало распространению колумнистики. Началом развития авторской колонки в России стал конец 1980-х годов, когда журналистика стала приобретать авторский характер. Однако, тексты, имеющие некоторые сходства с авторской колонкой, впервые появились в газетах в начале XX века, когда журналистика получила большую силу и общественную поддержку. В подобных текстах журналисты освещали события в стране, но сама авторская журналистика на тот момент была слабо развита. К тому же, процесс зарождения жанра был искусственно остановлен политическими изменениями.

Исследователи журналистики и сегодня не сходятся во мнениях относительно того относить авторскую колонку к жанрам или к рубрикам. Дело в том, что колонка обладает всеми чертами, присущими авторской журналистике, в ней отчётливо видны отголоски жанров, которые послужили основой для её создания.

С.С. Ярцева определила авторскую колонку как “особый жанр, формирующийся сегодня на наших глазах и актуализирующий личные переживания автора по конкретному поводу в виде демонстрации точки зрения субъекта высказывания”. Также она предложила некоторые жанровые признаки авторской колонки, по её мнению, предметом колонки является “личное переживание по конкретному поводу”, функцией – “демонстрация точки зрения”, а содержание – “оценка фактов, событий или явлений, с которыми автор соприкасается непосредственно или которые представляются ему актуальными в данный момент, и рассуждений, которые рожают у него эти факты, события”26. Так, в определённых чертах ярко прослеживается установка на авторскую подачу и субъективность. Среди исследователей, относящих авторскую колонку к жанром журналистики, распространено мнение о том, что так как главной отличительной чертой является ярко выраженная авторская позиция, автор текста обычно является человеком известным, чьё мнение особенно важно для читателей.

Ю.А. Гордеев, несмотря на то, что не соглашался с исследователями, относящим авторскую колонку к жанрам журналистики, также выделял некоторые характерные черты: свободный выбор “как общего тематического направления публикаций, так и конкретных тем для каждой из них”; отображение не только события, но и личного отношения автора; выражение индивидуальной позиции автора вне зависимости от позиции редакции, авторская конструкция текста, “активное использование публицистических средств (как риторических, так и образных), направленных на установление диалогических отношений с аудиторией”27.

Таким образом, можно сказать, что в авторской колонке особо ярко проявляются черты авторской журналистики. Исследователи сходятся в описаниях её характерных черт, но присутствуют разногласия относительно жанрового определения. В то время как одни учёные не сомневаются в том, что за годы развития рубрика авторской колонки получила собственные отличительные черты и переросла в отдельный жанр авторской журналистики, другие придерживаются мнения, что колонка слишком схожа с жанрами очерка и эссе и её следует рассматривать только как рубрику.

2. Эмотивная лексика в колонках Андрея Подшибякина

2.1 Колонки о кинематографе

Андрей Подшибякин – журналист, писатель и креативный директор сервиса приема платежей в онлайн-играх Xsolla. В 2001 году окончил факультет филологии и журналистики Ростовского государственного университета, в 2008 году – Всероссийский университет кинематографии им. Герасимова по специальности «Продюсер кино и телевидения». До переезда в Лос-Анджелес сотрудничал с рядом российских изданий, включая “Афиша” и Maxim, занимал пост главного редактора LiveJournal.ru, с 2010 года был генеральным директором и совладельцем рекламного агентства Social Insight. Сейчас Андрей Подшибякин ведёт авторские колонки в нескольких изданиях, в том числе в журналах Esquire и GQ.

         Тексты, публикуемые в журналах Esquire и GQ, можно условно разделить на несколько тематических направлений: о новинках кинематографа, о видеоиграх, тексты на социальную тематику. Поскольку основным интересом колумниста являются видеоигры, колонки, посвящённых им, преобладают. Рассмотрим иные направления, что позволит не только выделить используемую автором эмотивную лексику, но и выявить различия в употреблении данной лексики в колонках, посвящённых кинематографу, и текстах на социальную тему, опубликованных в упомянутых выше журналах в период с 14 ноября 2019 года по 14 декабря 2021 года.

         Обратимся к первому тексту. “Фильм «1917» – это кино, которое вы не хотите увидеть”28 был опубликован в журнале GQ 27 декабря 2019 года. В первую очередь следует отметить преобладание неэмотивной лексики, приобретающей эмотивность в контексте. Первый пример употребления встречается в лиде (“Крысы, лес колючей проволоки, трупы, трупы, трупы, огонь, падающее на головы небо, грязь, бесконечная грязь миллиона оттенков, снова трупы, трупы, трупы вместо красивых масштабных битв”). Как можно заметить, в данном случае её использование придаёт тексту яркую эмоциональность, чем привлекает внимание читателя. Это является важной функцией лида и всего заголовочного комплекса. В то же время данное предложение даёт аудитории представление об отношении автора к рассматриваемому фильму, так, становится возможным предугадать его в целом негативное впечатление от просмотра. Примеры использования контекстных эмотивов встречаются и в самом тексте: “Солдаты отправляются в путь, в первые двадцать минут все идет по плану, а потом ничего уже не идет ни по какому плану до самых финальных титров”. Можно сказать, что они усиливают понимание аудиторией основной идеи колонки.

         Достижению той же цели способствует использование нейтральной лексики в тексте “«Звездные войны» закончились — и это были прекрасные 42 года. «Скайуокер. Восход» получился достойным прощанием с великой историей”29, опубликованном в журнале Esquire 18 декабря 2019 года. По количеству колонок Андрея Подшибякина, посвящённых данной серии фильмов, можно сделать вывод о том, что она является одним из основных интересов автора в данной сфере. Это влияет на использование эмотивной лексики, в рассматриваемом тексте она чаще выражает отношение автора к серии фильмов. Так, встречается следующая неэмотивная лексика: “Это было сильно”, “…во всем этом поставлена окончательная точка”, “Следующие широкоэкранные «Звездные войны» выйдут неизвестно когда…”.

         Следует отметить другие виды эмотивной лексики, в данном тексте использованные для описания сюжета и демонстрации эмоций от просмотра фильма. Так, встречается большое количество эмотивов-аффективов, представленных в форме лексических средств с ярко выраженным эмотивным потенциалом: “Ключевой мотив искупления исполнен настолько в лоб”, “Из кустов один за другим лезут гигантские напористые рояли”, По эпизоду IX это заметно лучше всего: фильм старается задеть все возможные струны одновременно…”. Кроме того, в тексте использованы эмотивы-номинативы, напрямую указывающие на эмоции, испытываемые героями фильма или автором при просмотре (мучившие, противиться), эмотив-номинатив “рыдать” был задействован для предположения впечатлений зрителей, что позволяет читателям сформировать первоначальное мнение о фильме.

         Следующий текст – “«Иуда и черный мессия» – кривоватый, затянутый и поверхностный фильм”30, вышедший в журнале GQ 17 февраля 2021 года. В нём преобладают эмотивы-экспрессивы, при этом чаще встречается эмоционально-окрашенная лексика (тыкать зрителя носом, встает на дыбы, панковского желания, “и пучат в камеру глаза”, “дразнили спящего тигра – и додразнились”). Так как его также можно отнести к текстам о художественных фильмах, подобная эмотивная лексика способствует раскрытию мнения автора о картине и передаче его эмоций от просмотра, что в свою очередь является особенностью эмотивов-экспрессивов: они способствуют самовыражению автора и его эмоциональной оценки объекта текста. Так, можно заметить, что в данном случае автор описывает сюжет фильма, при этом выражая своё отношение к нему.

         Кроме того, в колонке присутствуют эмотивы-коннотативы (мясорубки, сопят, потыкать) и эмотивы-аффективы, выраженные эмоционально-оценочными прилагательными (идиотском, страшно переигрывают, красивая метафора, неприятные опухшие фэбээровцы). Они описывают как эмоции автора, так и действия героев фильма. Следует упомянуть неэмотивную лексику, использование которой позволяют автору выразить своё мнение о фильме, в том числе в контексте кинематографа в целом (“из одного только названия «Иуда и черный мессия» очевидно – ничем хорошим ни для кого из героев эта история закончиться не может”, “но авторы фильма ведут себя так, словно зрители не знают о существовании «Отступников». А также «Донни Браско». И «Славных парней. И десятков других фильмов…”).

            Эмотив-экспрессив встречается в названии следующей колонки – “«Отряд самоубийц 2» Джеймса Ганна — слетевший с катушек садистский балаган. Можно ли это смотреть?”31. Текст был опубликован в журнале Esquire 05 августа 2021 года. Эмотивная лексика данного типа встречается и в основной части текста: “невменяемая хунта во главе со звероватым генералом”, “Все ругаются, как матросы торгового флота, и шутят шутки в жанре, который молодежь называет «кринж»”. Как и в рассмотренном выше случае, здесь эмотивы-экспрессивы одновременно способствуют описанию сюжета фильма и выражают отношение автора к нему.

         Также следует отметить использование эмотивов-коннотативов, выраженных в форме эмоционально-окрашенной и разговорной лексики (“…безо всякого студийного вмешательства и с прокатным рейтингом R, обозначающим матюки и кровищу”). Здесь они обозначают предмет, элемент фильма, и позволяют увидеть негативное отношение автора. Эмотивы-аффективы представлены в данном тексте в форме эмоционально-оценочных прилагательных (дурацкой эпизод, мерзкие шутки). Они относятся к лексико-семантической группе “плохой” и выражают отношение автора к предмету при помощи описания. В меньшей степени в тексте представлена лексика, приобретающая эмотивность в контексте, она описывает основу сюжета фильма, подчёркивая критическое отношение автора (“Команда из человекообразного хоря, метателя копья, миллениала с пистолетами, мускулистого мужчины, другого мускулистого мужчины с отстегивающимися руками, пожилого волосатого мужчины и Харли Квинн”).

Обратимся к тексту “В «Плохих парнях навсегда» царит восточная сентиментальность”32. Он был опубликован в журнале GQ 20 января 2020 года. В колонке преобладают эмотивы-номинативы (снисходительностью, упоение, любопытно). В большинстве случаев они передают эмоции от просмотра или являются анализом того, какую эмоцию хотел передать фильм, что свойственно колонкам данной тематики.

         В тексте присутствует большое количество эмотивов-аффективов, классифицирующих предмет (странноватым, роскошные, тюфяковатого, похабной). Можно заметить, что несмотря на то, что отношение автора к рассматриваемому им фильму явно негативное, встречаются и эмотивы-аффективы, относящиеся к лексико-семантической группе “хороший”. Кроме того, в данной колонке присутствуют эмотивы-коннотативы, выраженные разговорной (гоняет) и эмоционально-окрашенной лексикой (оглушительном провале, фетишистское любование, “будут до гроба показывать козью морду”).

В тексте “«Множественные святые Ньюарка» — приквел культового «Клана Сопрано». И лишний способ убедиться, что 20 лет назад все было лучше”33, вышедшем в журнале Esquire 8 ноября 2020 года, преобладают эмотивы-коннотативы (живописная, оборзевшего одноклассника, неубедительно пытается, “происходит при таких дурацких и неубедительных обстоятельствах”). Здесь они чаще представлены в форме эмоционально-оценочных прилагательных и используются для демонстрации отношения автора к фильму, его сюжету и героям. Следует отметить использование эмоционально окрашенной лексики (“Дядя Джуниор (блистательный Кори Столл) ломает жопу о церковные ступеньки из-за того, что слишком много умничает…”) и первое использование зоолексики (“… видно, что этот человек способен за долю секунды превратиться из медвежонка в питбуля”). Эмотивы-коннотативы представлены и обиходно-разговорной лексикой (бригада отморозков, мотал срок, юным оболтусам), характеризующей персонажей фильма, и книжной лексикой (неизбежное грехопадение), добавляющей красочности тексту.

Эмотивы-коннотативы преобладают и в последнем тексте, отнесённом к данному направлению – “Если вы не смотрели «Наследников», то настоятельно рекомендуем. Потому что это лучшая драма современного телевидения”34. В нём она выражена бранной лексикой (лох) и обиходно-разговорной лексикой (батя, “Старший сын… Тьфу вообще, не к столу будь сказано”). Они используются для выражения отношения к героям или сюжету фильма.

Также используются эмотивы-номинативы (удовольствие, раздражения, “зрителю дают понять, кто условно «плохой», а кто условно «хороший», то в «Наследниках» нет героев — «плохие» все. С другой стороны, можно подумать, мы с вами сильно хорошие”), в том числе номинативы с включёнными смыслами (Зубовный скрежет, “патриарх кривится и не берет трубку”). Кроме того, в колонке представлены эмотивы-аффективы в форме эмоционально-оценочных прилагательных (придурковатого ситкома безупречно) и в потенциально эмотивной форме (“… это очень, очень горячая тема”).

Так, в колонках, посвящённых новинкам кинематографа, основные виды эмотивной лексики представлены равномерно. Автор не выделяет какой-либо из типов, при этом данная лексика часто встречается в текстах.

2.2 Эмотивная лексика в колонках на социальную тему

Несмотря на то, что тексты на социальную тематику уступают по количеству колонкам о художественных фильмах и видеоиграх, они являются важной составляющей рубрики Андрея Подшибякина. Их анализ важен для понимания особенностей использования эмотивной лексики автором, так как в колонках данной тематики чаще всего поднимаются темы эмоциональной составляющей жизни людей. В них также нередко затрагиваются актуальные для общества проблемы, что делает возможным рассмотрение использования эмотивной лексики в контексте описания реальных вопросов.

Рассмотрим текст “Постоянно смеяться – вредно, прекращайте (пожалуйста)”35, опубликованный в журнале GQ 24 декабря 2019 года. Как следует из заголовка, он затрагивает тему эмоций человека, что влияет на использование эмотивной лексики, в том числе эмотивов-номинативов, преобладающих в данной колонке. Так, слова “смех” и “хохот” используются в каждом абзаце, реже встречаются другие эмотивы-номинативы (“Ведь смеяться гораздо лучше, чем жаловаться и ныть!”).

Кроме того, часто встречаются эмотивы-коннотативы, в данном тексте представленные обиходно-разговорной лексикой (“Рабочая переписка пестрит мемасами, гифками, укатайками и ржомбами”, “Фото­жабы, постирония и диссы”, и эмотивы-аффективы, выраженными, например, междометиями (“Ха-ха-ха!”). Так, применение эмотивов-коннотативов и эмотивов-аффективов в данном случае способствует раскрытию темы, представляя собой наглядные примеры.

Эмотивы-номинативы преобладают и в колонке “Эмоциональное выгорание: настоящая ли это проблема или очередная ветряная мельница”36, которая была опубликована в журнале GQ 22 января 2020 года. Текст посвящён важной психологической проблеме, за счёт этого в нём часто встречается эмотивная лексика и, прежде всего, эмотивы-номинативы (радость, “Модным словом называют состояние, недавно именовавшееся апатией, а до него – сплином, хандрой, а то и мерехлюндией”). Можно заметить, что здесь, как и в предыдущем тексте они используются для раскрытия темы, в которой особенно важно употребление названий эмоций.

В тексте встречается эмотивы-аффективы, представленные эмоционально-оценочным прилагательным (жуткий) и эмотивы-экспрессивы в виде междометий (ха), которые раскрывают отношение общества к вопросу эмоционального выгорания. Присутствует несколько эмотивов в контексте: “Где вчера была пионерская бодрость, сегодня несутся, как в фильме «Безумный Макс: Дорога ярости», ржавые колесницы выгоревших”.

В следующем тексте – “Как перестать думать о надвигающемся конце света”37 (31.03.2020) – также преобладают эмотивы-номинативы (истерика, переживать, беспокоит), акцентирующие внимание читателя на значимости темы, однако, важной составляющей эмотивной лексики данной колонки являются эмотивы-экспрессивы (кровавую жатву, “часы апокалипсиса показывают апокалипсис”, “планета несется прямой наводкой в ад”), в том числе в виде междометия (“Тьфу на них”). Так, в данном случае они подчёркивают глобальность проблемы, как в первом примере, отражают отношения людей к вопросу и дают аудитории понять мнение автора. В равной мере в тексте представлены эмотивы-аффективы, выраженные эмоционально-оценочными прилагательными и разговорной лексикой (кривиться, тревожные).

         Можно заметить, что многие тексты Алексея Подшибякина, относящиеся к данной тематике, затрагивают вопросы эмоционального состояния людей, что подчёркивается использованием эмотивов-номинативов. Так, они преобладают в тексте “Как вновь ощутить вкус к жизни?”38, опубликованном в GQ 31 марта 2020 года (эйфория, удовольствие, радость, счастье, удивитесь). В том числе в тексте встречаются эмотивы-номинативы с включёнными смыслами (эндорфиновые выбросы).

         Выражению эмоций и отношения автора способствует использование эмотивов-аффективов (наиболее хитрые, “Видеоигры выглядят лучше, чем кино. Сериалы – лучше, чем видеоигры”) и эмотивов-экспрессивов, представленных бранной лексикой (лохом). Это улучшает связь между автором и аудиторией, и, кроме того, содействует передаче и пониманию информации.

         Подобная ситуация сложилась и в тексте “Писатели утверждают, что человечество прошло точку невозврата”39 (30.09.2020). Эмотивы-номинативы в нём передают предполагаемые эмоции людей: удивляемся, шок, злоба и раздражение, агрессия, “Мы все ненавидим друг друга, получаем в ответ удвоенную ненависть и отвечаем на нее утроенной ненавистью”.

         Также встречается большое количество эмотивов-экспрессивов, в данном случае способствующих пониманию посыла текста (“глад, мор и чума”, “вербальная мясорубка в соцсетях”, “Мы уже в середине армагеддона”, “Но вместо этого мы продолжаем грызть друг другу глотки”). Кроме того, автором используются эмотивы-аффективы в форме эмоционально-оценочных прилагательных (злобное). Следует выделить присутствие ярко выраженного эмотива-коннотатива – “С несовершенством мира, тупостью окружающих людей”. Все из перечисленных средств служат для придания тексту большей эмоциональности, что способствует передаче главной идеи колонки, раскрытию темы как важной социальной проблемы, на которую читатель должен обратить внимание.

         Следующий текст – “Февраль – повод достать чернил, но уже точно не плакать”40 – был опубликован 1 февраля 2021 года. Использование эмотивов-номинативов (удовольствие, веселиться) , также преобладающих в нём, обусловлено темой, но в меньшей степени.

Вместе с тем присутствует большое количество эмотивов-аффективов (трагические результаты, “На этот счет нет и не может быть никаких формальных ограничений – и слава богу”). Отдельно следует упомянуть использование эмотива-коннотатива – “То есть нарядиться в офис вампиром-проституткой, зомби-­проституткой или скелетом-проституткой – факультативная часть ритуала…” – привлекающего внимание и развлекающего читателя.

         Важно отметить, что данный текст, в отличие от рассмотренных выше, затрагивает социальные вопросы, но не касается эмоциональной сферы жизни человека, что сказалось на количестве эмотивной лексики, использованной в нём.

         Текст “Как собраться с мыслями, когда пандемия рушит все планы?”41 опубликован 29 мая 2020 года. В нём явно преобладают эмотивы-экспрессивы (выплёскиваем, затрещали и рассыпались, бьет нас под дых). Эмотивная лексика этого типа в контексте колонок на социальную тематику важна для передачи эмоций и взглядов автора. Её экспрессивность позволяет выделить мнение, аргументирование позиции. При этом подобная лексика влияет на восприятие читателя и придаёт значимость рассматриваемой проблеме.

         В тексте также используются: эмотивы-номинативы (радовало, тревога), эмотив-аффектив (“самый опасный, высокоадаптивный и страшный вирус”), эмотив в контексте (“… и массовая заявка на премию Дарвина”). В свою очередь, каждый из них демонстрирует наблюдения автора. Использованная эмотивная лексика дополняет друг друга для создания цельной картины проблемы.

         В колонке “Почему 2020 так похож на классический шедевр драматургии”42, вышедшей 2 декабря 2020 года, поднимаются актуальные для того временного периода вопросы, что способствует использованию эмотивной лексики. В большей степени она представлена эмотивами-экспрессивами (посмешище, “может быть (и будет) сметен в мгновение ока”, “Иными словами, попытки подогнать окрестный хаос под трехактную структуру лучше прекратить, начав вместо этого структурировать свой персональный хаос”, “Бесконечный психоз от невозможности ничего поменять в мире, стремительно несущемся по известному адресу”). Так, здесь они передают отношения автора к сложной теме текста, подчёркивают значимость, что в том числе способствует контактоустановлению с аудиторией, так как в тот период актуальные события затрагивали каждого человека.

         Наравне с эмотивами-экспрессивами в тексте представлены эмотивы-аффективы (разумно и уютно, глупого и опасного, ненавистный, “Кажется, все должно закончиться хорошо, но есть подозрение, что все ­закончится очень плохо”). Можно заметить, что они не только описывают событие, придавая им большую значимость и красочность, но и противопоставляют их более ранним событиям, что подчёркивает важность темы, поднятой автором.

Текст “Как не стать жертвой «новой этики»”43 включает в себя большое количество эмотивов-экспрессивов. Часто они представлены в форме разговорной лексики (политическая грызня, болтовня, “Жертвами затыкания стали сотни и тысячи людей…”, “… а в интернете стало можно нести все что угодно”), отражающей пренебрежительное отношение автора к вопросу. Но также она выражена и в других видах (тычут носом в ошибки, идиот, мейнстримом, “В литературе… Да тьфу вообще”). Несколько реже встречаются экспрессивы-номинативы (беспокойство, шокирует), которые одновременно демонстрируют отношение общества к вопросу и вызывают соответствующее отношение аудитории.

         Так, эмотивы-экспрессивы чаще выполняют функцию повышения эмоциональности текста и, кроме того, максимально доступно передают аудитории отношение автора к объекту, так как привлекают внимание и являются доступной формой передачи мысли. В тексте “Почему вам не нужен сервис доставки готовой еды”44 (GQ, 01.08.2021) эмотивы-экспрессивы выражают отношение автора к службам доставки (дышащих на ладан ресторанов, дьявольских изобретений, выжить, дураков, вылететь). В то же время при помощи контекстных эмотивов это отношение противопоставляется отношению Андрея Подшибякина к ресторанам (“то есть суши (к ним мы еще вернемся), санты и другие статистические погрешности”, “Доставка заменяет (точнее, отменяет)”, “Такие вещи невозможно упаковать в теплоизолированный короб. Такие диалоги вряд ли возможны с курьером”). Таким образом, при помощи эмотивной лексики данного типа сервисы доставки еды связываются с “культурой отмены”, негативное отношение автора к которой часто выражалось в других колонках, опубликованных в том же журнале, в то время как её экспрессивность используется для акцентирования внимания читателя на положительных чертах традиционных ресторанов. Для этой цели также используются эмотивы-коннотативы, которые встречаются как в форме разговорной лексики (бомбилам , «свинячка»), что способствует установлению контакта с аудиторией, так и в форме книжной и профессиональной лексики (коагулируется, монетизировали, маржинальности), позволяющие автору привести аргументы своей точки зрения.

         Следующий текст – “Где мы настоящие – в соцсетях или в жизни? (1 марта 2021)45. В нём однозначно преобладают эмотивы-аффективы, вновь выраженные эмоционально-оценочными прилагательными (“Бойко и ежегодно об этом эффекте пишет Виктор Пелевин, скучно и один раз, на века, – Жан Бодрийяр”, наивные либо сумасшедшие люди, “добрые, жирные и преимущественно безработные люди, живущие с мамами”). Эмотивы-аффективы здесь с одной стороны дают чёткое представление о мнении автора, а с другой могут противопоставляться, как в первом примере, что делает текст более красочным, а мысль автора более наглядной.

         Встречается большое количество эмотивов-экспрессивов (большей кровью, “Сетевые племена варваров превратились в реальные племена варваров…”), одной из целей использования которых является разделение нескольких тем внутри текста. В равной степени представлены эмотивы-коннотативы, выраженные, например, разговорной лексикой (“Люди, с каменным лицом пишущие в комментариях под карикатурой: «Валяюсь под столом!!! Ржу не могу!!))))»”, “… по умолчанию присутствует везде – от мамских форумов до комментариев к задницам в инстаграме”). Последние важны для текста, так как позволяют автору проиллюстрировать мысль.

         Эмотивы-аффективы также преобладают в следующем тексте. “Что делать, когда вокруг одни идиоты?”46 был опубликован в журнале GQ 4 июня 2021 года. В названии встречается эмотив-аффектив. выраженный в форме лексики обзывания (идиотами), подобная лексика встречается и в последующем тексте (косорукие придурки, дурак, дурачками). В данном случае её использование подчёркивает отношение автора и, за счёт сильной эмоциональности, вызывает отклик у читателя, так как указывает на присутствие сильных негативных эмоций у журналиста. Достижению этой цели способствует использование эмоционально-оценочных прилагательных (тупые, дурацкие) и эмотивов-экспрессивов (кривляться, почуял подвох, не сойти с ума, глотать сериалы), подчеркивающих эмоциональное отношение автора к объекту и вызывающих аналогичное отношение у аудитории.

В свою очередь, использование неэмотивной лексики, приобретающей эмотивность в контексте (пинать мячик, захватили, “зато наш парень сейчас быстро наведет порядок и сделает все great again”, “Отказ слушать слишком умных докто­ров привел в Америке к чудовищной избыточной смертности от коронавируса.”, “…скороговоркой выдавать курьеру детальные пошаговые инструкции доступа в подъезд”), позволяет передать истинное отношение автора к теме, подкрепляя её понятными аудитории примерами. Среди эмотивной лексики текста значительное место занимают эмотивы-коннотативы, представленные разговорной лексикой (переться, чуйка), а также книжной и профессиональной лексикой (зрелища, экономические парадигмы, постиндустриальной экономики, диспаритет, модернизация, леволиберального глобализма), позволяющие подкрепить мысль автора данными из соответствующей литературы.

Эмотив-аффективы в форме эмоционально-оценочного прилагательного преобладают в следующем тексте, встречаясь уже в названии. “Как вырваться из выматывающих нарративов?”47 был опубликован 4 июля 2021 года. Использованные в колонке эмотивы-аффективы (дурацкую, сокрушительный успех, жульнические способы, глуповатом, невыносимым) передают эмоционалное отношение автора к различным темам внутри текста. Эмотивы-экспрессивы, использованные в данном тексте (хватать за шиворот, накал страстей, заложниками, “Кинематограф рассчитался на первый-­второй…”), одновременно выражают пренебрежение автора и делает текст более “живым” и интересным. Также присутствуют и контекстной эмотивной лексики (ими же расставленную ловушку, “то, что стриминговые сервисы, киностудии и издательства продают нам под видом историй, на самом деле является синтетическим продуктом…”, “ разросся до размеров невменяемой фантастической саги”).

Отдельно следует выделить употребление в тексте эмотивов-коннотативов, чаще представленных в форме книжной и профессиональной лексики (побоище, сайдквелом, завязка, второй акт, маркетинг), что объясняется использованием теории кинематографии для раскрытия темы.

В тексте “Почему вам надо записаться на бокс, если психотерапия не помогает”48 от 8 мая 2021 года встречается большое количество эмотивной лексики, так как колонка посвящена изменению эмоционального состояния людей при занятии спортом. Так, в ней в большей степени представлены эмотивы-коннотативы. Чаще они выражены разговорной лексикой (тупим, не слились, дуется), придающей экспрессивности действиям людей, которые она описывает. Но близость текста к определённому виду спорта, которым увлечён автор, влияет на использование эмотивов-коннотативов в форме профессиональной лексики (боковой, пропускать удары в корпус), что в большей степени направлено на облегчение понимая текста.

Также важное место занимают эмотивы-экспрессивы, подчёркивающие значимость и сложность проблемы (апокалипсис, мучения) или ярко выражающие эмоциональные состояния (выматывать, упасть лицом в подушку). Тематика текста напрямую влияет на использование эмотивов-номинативов (удовольствие, эйфория), в том числе эмотивов-номинативов с включёнными смыслами (эндорфиновый взрыв).

         Эмотивы-коннотативы преобладают и в последнем тексте. “Из-за пандемии мы никогда не вернемся к прежней жизни”49 был опубликован в журнале GQ 30 сентября 2020 года. Текст во многом анализирует сложную обстановку в обществе, поэтому эмотивы-коннотативы чаще выражены обиходно-разговорной лексикой (карабкаемся, наплевать), что облегчает восприятие. Так как в рассматриваемой колонке Андрей Подшибякин приводит сравнение ситуации с видеоигрой, встречаются эмотивы-коннотативы в форме профессиональной лексики («кривая сложности» (difficulty curve)).

         Кроме того, в большом количестве в тексте представлены эмотивы-экспрессивы, часто являющиеся метафорами общественных проблем и эмоций людей (надрывом, руинам, “Многие успели заметить, что 2020 год выглядит изделием полоумного игрового дизайнера-садиста”, “пожары континентальных масштабов сменяются глобальными эпидемиями, из ниоткуда­ появляются и непонятно куда исчезают шершни-убийцы, по швам трещит экономика”).

         Таким образом, в случае с текстами на социальную тематику, в колонках Андрея Подшибякина преобладают эмотивы-номинативы, что обусловлено тамами большинства текстов, в которых часто поднимаются вопросы эмоционального состояния[i] людей. Также встречается значительное количество эмотивов-экспрессивов, так как они служат основным способом выражения эмоций и отношения автора и привлекают внимание читателей к особенно важным подтемам внутри текста.

Заключение

Подводя итоги, можно сказать, что цели и задачи, поставленные в начале работы, были выполнены. В ходе исследования были выявлены особенности использования эмотивной лексики в колонках Андрея Подшибякина, также удалось проследить выбор автором вида эмотивной лексики в зависимости от места публикации и тематики текста.

В целом в колонках о художественных фильмах все виды эмотивной лексики были представлены равномерно, что позволяет сделать вывод о том, что для передачи эмоций от просмотра или впечатления от серии фильмов, Андрей Подшибякин использует различные приёмы. Однако рассматривая различия в использовании эмотивной лексики в зависимости от места публикации, можно отметить, что при публикации текста в журнале GQ автор чаще использовал эмотивы-номинативы, передающие эмоции колумниста и персонажей фильма, а в журнале Esquire – эмотивы-коннотативы, выраженные яркой экспрессивной лексикой, чаще передающие эмоциональное отношение автора к объекту.

В журнале Esquire в выбранный период не публиковались колонки Андрея Подшибякина на социальную тему. В журнале GQ в них была обильно представлена эмотивная лексика, что обусловлено темами текстов, часто посвящённых вопросам эмоциональности людей. Это повлияло на использование эмотивов-номинативов, которые преобладают в данном виде колонок Андрея Подшибякина. Также чаще остальных видов эмотивной лексики встречаются эмотивы-экспрессивы, выражающие эмоциональное отношение к объекту и способствующие передаче отношения автора к теме текста. Эмотивы-экспрессивы в колонках на социальную тематику чаще выражены эмоционально-оценочными и эмоционально-окрашенными словами.

Таким образом, тексты колонок Андрея Подшибякина изобилуют эмотивной лексикой, в которой особо выделяются эмотивы-номинативы и эмотивы-экспрессивы. Они занимают особое место в индивидуальном стиле журналиста, так как используется в текстах обеих групп и для достижения разных целей. Так, разные виды эмотивов могут выражать отношение автора, использоваться для предположения эмоций аудитории, концентрации внимания читателей на значимых фрагментах текста и т.д. Иными словами, на значимую роль эмотивов в творческой манере автора указывает частота их использования и тот факт, что эмотивная лексика представлена обширно вне зависимости от тематики колонки и места публикации.

1. Бабенко Л.Г.  Лексические средства обозначения эмоций в русском языке. Свердловск : Урал, 1989.  стр. 15
2. Маслова В.А. Параметры экспрессивного текста // Маслова В.А. Человеческий фактор в языке: языковые механизмы экспрессивности // АН СССР, Институт языкознания  Москва: Наука. 1991. 179-204 с.
3. [i] Арнольд И.В. Стилистика. Современный английский язык: Учебник для ВУЗов. Москва : Флинта : Наука, 2005. 384 с.
4. [i] Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. Свердловск: Урал, 1990. 168 с.
5. [i] Шаховский В.И. Обоснование лингвистической теории эмоции // Вопросы психолингвистики. 2019. №1 (39). с. 22-37.
6. [i] Сажина Е.В., Семак Д.С. «Эмоциональность» и «эмотивность» в лингвистике: к разграничению понятий // Эпоха науки. 2019. №20. с. 571-574
7. [i] Пак Е.В. К вопросу об эмотивной лексике и эмотивности // Система языка и дискурс. 2007. №20. с.180-188
8. [i] Брадунова К.И. Эмоциональность, эмотивность, экспрессивность: сходство и различие // Сборник статей и тезисов XIII Международной научно-практической конференции преподавателей, аспирантов, магистрантов, студентов. 2019. 5 с.
9. [i] Брандес М.П. Позиция писателя и стиль литературного произведения. // Ученые записки. 1966. т.35. с. 61-79
10. [i]   Левковская К.А. Теория слова, принципы ее построения и аспекты изучения лексического материала. Москва: Высшая школа, 1962. 296 с.
11. [i] Амосова Н.Н. Очерки по лексикологии, фразеологии и стилистике // Амосова Н.Н.  Слово и контекст// Ленинград: Ленинград, 1956. 183 с.
12. [i] Милованова Н.Я. Наблюдения над некоторыми средствами экспрессивности научной речи // Исследования по стилистике. 1976. вып. 5. с. 140-149
13. [i] Ларина Т.В. Эмоциональность и эмотивность в коммуникации //  Межкультурная коммуникация и перевод: Материалы межвузовской конференции //  Волгоград, 2004. с. 36-46
14. [i] Кунин А.В. Курс фразеологии современного английского языка. Москва: Феникс, 1996. 93 с.
15. [i] Бабенко Л.Г. Лексические средства обозначений эмоций в русском языке. Свердловск: Урал, 1989. 182 с.
16. [i] Галкина-Федорук, Е.М. Об экспрессивности и эмоциональности в языке // Сборник статей по языкознанию // Москва: Наука, 1958. с. 103-124
17. [i] Илинская А.С. Знаковая типология языковых единиц, репрезентирующих эмоции в английском языке // Ползуновский вестник: Сборник статей // Барнаул: АлтГТУ, 2006.с.  98-105
18. [i] Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка, Изд. 3-е. Москва : URSS, 2009. 204 с.
19. [i] Шаховский В.И. Лингвистическая теория эмоций. Москва: Гнозис, 2008. 13 с.
20. [i] Торсуева И.Г. Современная проблематика интонационных исследований //Вопросы языкознания. 1984. №1. с. 116-126
21. [i] Гридин В.М. Семантика эмоционально-экспрессивных средств в языке // Психолингвистические проблемы семантики. Москва: Наука, 1983. с. 113-119
22. [i] Лукьянова Н.А. Экспрессивная лексика разговорного употребления: проблемы семантики. Новосибирск : Наука : Сиб. отд-ние, 1986. 227 с.
23. [i] Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 1987. 208 с.
24. [i] Ионова С.В. Эмотивность текста как лингвистическая проблема. Волгоград, 1998. 19 с
25. [i] Ярцева С.С. Жанровые признаки колонки // Вестник ВГУ. Серия: Филология. Журналистика. 2011. №1. 226 с.
26. [i] Ярцева С.С. Жанровые признаки колонки // Вестник ВГУ. Серия: Филология. Журналистика. 2011. №1. 226 с.
27. [i] Гордеев Ю.А. Колумнистика в печатных и Интернет-изданиях: жанровый аспект // Вестник ВГУ. Серия: Филология. Журналистика. № 3. 2015. 137 с.
28. [i] Подшибякин, А. Фильм «1917» – это кино, которое вы не хотите увидеть / А. Подшибякин // GQ. – 2019 г. – [Электронный ресурс] URL:https://www.gq.ru/entertainment/1917-review
29. [i] Подшибякин, А. «Звездные войны» закончились — и это были прекрасные 42 года. «Скайуокер. Восход» получился достойным прощанием с великой историей / А. Подшибякин // Esquire. – 2019 г. – [Электронный ресурс]  URL:https://www.pravilamag.ru/entertainment/144454-zvezdnye-voyny-zakonchilis-i-eto-byli-prekrasnye-42-goda-skayuoker-voshod-poluchilsya-dostoynym-proshchaniem-s-velikoy-istoriey/
30. [i] Подшибякин, А. «Иуда и черный мессия» – кривоватый, затянутый и поверхностный фильм / А. Подшибякин // GQ. – 2021 г. – [Электронный ресурс] URL:https://www.gq.ru/entertainment/iuda-i-chernyj-messiya-krivovatyj-zatyanutyj-i-poverhnostnyj-film
31. [i] Подшибякин, А. «Отряд самоубийц 2» Джеймса Ганна — слетевший с катушек садистский балаган. Можно ли это смотреть? / А. Подшибякин // GQ. – 2020 г. – [Электронный ресурс] URL: https://www.gq.ru/entertainment/bad-boys-for-life-review
32. [i]   Подшибякин, А. В «Плохих парнях навсегда» царит восточная сентиментальность / А. Подшибякин // GQ. – 2020 г. – [Электронный ресурс] URL: https://www.gq.ru/entertainment/bad-boys-for-life-review
33. [i] Подшибякин, А. «Множественные святые Ньюарка» — приквел культового «Клана Сопрано». И лишний способ убедиться, что 20 лет назад все было лучше / А. Подшибякин // Esquire. – 2021 г. – [Электронный ресурс] URL:https://www.pravilamag.ru/entertainment/293923-mnozhestvennye-svyatye-nyuarka-prikvel-kultovogo-klana-soprano-i-lishniy-sposob-ubeditsya-chto-20-let-nazad-vse-bylo-luchshe/
34. [i]   Подшибякин, А. Если вы не смотрели «Наследников», то настоятельно рекомендуем. Потому что это лучшая драма современного телевидения / А. Подшибякин // Esquire. – 2021 г. – [Электронный ресурс] URL:https://www.pravilamag.ru/entertainment/304863-esli-vy-ne-smotreli-naslednikov-to-nastoyatelno-rekomenduem-potomu-chto-eto-luchshaya-drama-sovremennogo-televideniya/
35. [i] Подшибякин, А. Постоянно смеяться – вредно, прекращайте (пожалуйста) / А. Подшибякин // GQ. – 2019 г. – [Электронный ресурс] URL: https://www.gq.ru/society/podshibyakin-january-issue
36. [i]   Подшибякин, А. Эмоциональное выгорание: настоящая ли это проблема или очередная ветряная мельница  / А. Подшибякин // GQ. – 2020 г. – [Электронный ресурс] URL: https://www.gq.ru/society/podshibyakin-february-issue
37. [i]   Подшибякин, А. Как перестать думать о надвигающемся конце света / А. Подшибякин // GQ. – 2020 г. – [Электронный ресурс] URL: https://www.gq.ru/society/podshibyakin-april-issue
38. [i] Подшибякин, А. Как вновь ощутить вкус к жизни? / А. Подшибякин // GQ. – 2020 г. – [Электронный ресурс] URL: https://www.gq.ru/society/podshibyakin-may-issue
39. [i]   Подшибякин, А. Писатели утверждают, что человечество прошло точку невозврата / А. Подшибякин // GQ. – 2020 г. – [Электронный ресурс] URL: https://www.gq.ru/society/podshibyakin-november-issue
40. [i] Подшибякин, А. Февраль – повод достать чернил, но уже точно не плакать / А. Подшибякин // GQ. – 2021 г. – [Электронный ресурс] URL: https://www.gq.ru/society/podshibyakin-february-issue-2021
41. [i] Подшибякин, А. Как собраться с мыслями, когда пандемия рушит все планы? / А. Подшибякин // GQ. – 2020 г. – [Электронный ресурс] URL: https://www.gq.ru/society/podshibyakin-june-issue
42. [i]   Подшибякин, А. Почему 2020 так похож на классический шедевр драматургии / А. Подшибякин // GQ. – 2020 г. – [Электронный ресурс] URL: https://www.gq.ru/society/podshibyakin-december-ussue
43. [i] Подшибякин, А. Как не стать жертвой «новой этики» / А. Подшибякин // GQ. – 2021 г. – [Электронный ресурс] URL: https://www.gq.ru/society/kak-ne-stat-zhertvoj-novoj-etiki
44. [i]   Подшибякин, А. Почему вам не нужен сервис доставки готовой еды / А. Подшибякин // GQ. – 2021 г. – [Электронный ресурс] URL:https://www.gq.ru/entertainment/pochemu-vam-ne-nuzhen-servis-dostavki-gotovoj-edy
45. [i] Подшибякин, А. Где мы настоящие – в соцсетях или в жизни? / А. Подшибякин // GQ. – 2021 г. – [Электронный ресурс] URL:https://www.gq.ru/society/gde-my-nastoyashie-v-socsetyah-ili-v-zhizni
46. [i] Подшибякин, А. Что делать, когда вокруг одни идиоты? / А. Подшибякин // GQ. – 2021 г. – [Электронный ресурс] URL:https://www.gq.ru/society/chto-delat-kogda-vokrug-odni-idioty
47. [i] Подшибякин, А. Как вырваться из выматывающих нарративов?/ А. Подшибякин // GQ. – 2021 г. – [Электронный ресурс] URL:https://www.gq.ru/society/kak-vyrvatsya-iz-vymatyvayushih-narrativov
48. [i]   Подшибякин, А. Почему вам надо записаться на бокс, если психотерапия не помогает / А. Подшибякин // GQ. – 2021 г. – [Электронный ресурс] URL:https://www.gq.ru/health/pochemu-vam-nado-zapisatsya-na-boks-esli-psihoterapiya-ne-pomogaet
49. [i]   Подшибякин, А. Из-за пандемии мы никогда не вернемся к прежней жизни / А. Подшибякин // GQ. – 2020 г. – [Электронный ресурс] URL: https://www.gq.ru/society/podshibyakin-october-issue