Образ китайского мигранта в российских СМИ / The image of a Chinese migrant in the Russian media

В 1980-1990-е гг. образ китайской культуры был связан в нашем сознании с трудолюбием и рациональностью китайцев, их традиционностью. Ярким примером служит статья о жизни одной из китайских деревень в провинции Сычуань. Её крестьяне, основным занятием которых всегда являлось рисоводство, перешли на семейный подряд и с помощью специалистов стали на обрабатываемой ферментами рисовой соломе выращивать грибы. После сбора грибов солома идёт на корм свиньям. Навоз со свиноводческой фермы подается на небольшие биогазовые установки, вырабатывающие электричество, а после отработки используются для разведения червей и рыбы. Червями откармливают цыплят. Таким образом, на месте монокультурного хозяйства развился единый безотходный производственный цикл, в котором соединены рисоводство, свиноводство, птицеводство, рыбное хозяйство, выращивание грибов и выработка электроэнергии. Эта и многие другие аналогичные статьи создавали позитивные установки по отношению к китайской культуре.

К сожалению, сегодня ситуация в этой области не совсем благоприятная, что подтверждают публикации в некоторых СМИ. Ими давно запущен механизм формирования негативного образа этнического мигранта, в том числе китайцев.

Так, например, около года назад в СМИ просочилось сообщение о передачи КНР в аренду на 75 лет половины Владивостока, чтобы за счёт арендной платы решать проблемы другой половины города. Вскоре эти домыслы были опровергнуты властями Китая и России, но в самом китайском обществе эти сообщения привлекли всеобщее внимание и комментарии в печати: «Снова задет болевой нерв во взаимоотношениях Китая и России».

В Китае Владивосток именуют Хайшэньвэем, и само это название вызывает у китайского народа особые чувства, потому при появлении данного сообщения в СМИ «так всколыхнулись сердца миллионов людей» в КНР. Древнее название города в переводе с китайского романтично означает «рыбацкая деревушка на берегу моря». В Китае до сих пор считают, что исконные китайские земли несправедливо оказались в чужих руках.

Таким образом одним из важных инструментов конструирования образа народа, его культуры или страны является пресса – индикатор общественного мнения, общественных настроений, по существу, самостоятельный актор данного межкультурного коммуникационного поля. Создаваемые прессой дискурсы определяют смысловое пространство, в котором читатель обозначает свою идентичность и обосновывает способы взаимодействия с представителями различных инокультурных групп, а также, в свою очередь, — способы и модели коммуникации.

Проблема межкультурного сосуществования китайцев и россиян в большей части публикаций в центральной и питерской прессе исходно интерпретируется в оппозиционных категориях «мы-они».

С одной стороны образ китайцев в питерской прессе по основным параметрам совпадает с общероссийским. С другой, поскольку данный регион достаточно специфичный, это касается и миграционной ситуации. Соответственно существует и значительное своеобразие образа китайцев, создаваемое в питерской прессе. Особенность Санкт-Петербурга состоит в том, что по статусу – это город федерального значения, его население многонационально.

Анализ различных интерпретаций ситуации, складывающийся вокруг китайцев в Санкт-Петербурге позволяет делать выводы о противоположных оценках. Одни группы людей не против приезда китайцев, поскольку это трудолюбивый  народ,  другие   обеспокоены   их   большим   количеством.

«Только когда их мало, они такие милые, улыбчивые. Когда их будет много, они покажут свое истинное лицо».

Авторов этих точек зрения объединяет внимание к национальности мигрантов. Китайцы не различаются по статусу: кто они – торговцы, студенты, предприниматели. Однако все они связываются с «иной» культурой, им приписывается культурная гомогенность. Описания положения китайцев в принимающем (российском) обществе, их экономических действий и мотиваций в том и другом случае сильно различаются. В первом – идентифицируется скрытый конфликт между принимающей стороной и мигрантами, базирующийся на том, что китайцы могут использовать количественный ресурс для установления своего доминирующего положения. Во втором случае действия китайцев описываются как нормальное рыночное поведение, их «этнические» навыки способствуют успешности деятельности, а плодами успеха пользуются все участники рыночного взаимодействия.

Рассмотрим подробнее первую интерпретацию.

В газете «Санкт-Петербургские ведомости» весь 2006 год кипели страсти вокруг «Балтийской жемчужины»: «Иные патриоты готовы были людей чуть не на баррикады позвать, чтобы родную землю китайцам не отдавать. А что это за земля, предпочитали помалкивать. На самом деле — глушь непролазная, болота, жалкие перелески. Еще сто лет бы сюда нога человеческая не ступила. Единственное, что там было толкового — это яхт- клуб «Балтиец», за долгие годы оборудовавший себе весьма приличные условия жизни. Два канала, причалы, десятки домиков-боксов, здание правления. Электричество, водопровод, подъездная дорога — живи, радуйся.  И тут эти китайцы как с неба свалились!

Естественно, что члены клуба стали основной движущей силой протестной волны. Им реально было что терять. Голос их прозвучал тем более отчетливо на фоне того «выкручивания рук», что и так в нашем городе испытывают яхтсмены. И пошло-поехало: митинги, демонстрации, громкие заявления в прессе. Скандал, как могли, раздували… Ну, казалось, сейчас рванет! И вдруг все стихло. И все дружно потеряли к теме интерес. Потом город подписал договор с китайцами — и «патриоты» поняли, что тут больше ловить нечего».

В данном случае основной метафорой, организующей дискурсивное пространство стала метафора «хозяева». Сохранение пространства и необходимого порядка ассоциируется с защитой права «настоящих хозяев» устанавливать правила игры на своей территории и требовать их соблюдения от «гостей», которыми являются китайцы. Они захватывают то, что по праву принадлежит нам.

Позже дискуссия приняла другой оборот: «Китайский проспект, Китайская улица, 1-й, 2-й и 3-й Китайские переулки… Неужели такие названия дадут проездам в китайском квартале «Балтийская жемчужина», что строится нынче на берегу Финского залива?» – спрашивали читатели «Санкт- Петербургских ведомостей».

Пресса конструировала образ чужих, других. Они принадлежат совершенно к другой культуре, живут кучно, традиционно зависят от сообщества своих, в значительной мере криминализированы.

Газета «Метро» в начале 2008 года писала: «В Петербурге официально проживают пять тысяч китайцев, неофициально – десять тысяч. И все они в ночь с 6 на 7 февраля станут поздравлять друг друга с годом Крысы. Большинство представителей самой многочисленной нации уже давно забронировали места в китайских ресторанах. Ну а те, кто не подсуетился во- время, не смогут в праздничные дни насладиться китайскими деликатесами». «Из года в год китайцы, живущие в Петербурге, устраивали в новогоднюю ночь вечеринки, куда приглашали многих, – рассказывает корреспонденту Metro председатель китайского землячества в Петербурге Дун Цзюнь-Ин (это его 54-й китайский Новый год в Петербурге). – Но в этом году в силу различных причин такой вечеринки не будет. В основном мои земляки пойдут в китайские рестораны. Просто блюда национальной кухни должны готовить профессионалы – они колдуют над едой, вкладывают свою энергию и силу. Мы едим и становимся сильнее. В каждом ресторане будет стоять телевизор, настроенный на китайский канал». В газетах любят описывать национальную кухню больше, чем национальные обычаи и элементы культуры: «А вот шампанское питерские китайцы практически не пьют. Предпочитают национальную водку, крепость которой – 65 градусов. Ну а те, кому этот напиток покажется слишком крепким, станут смаковать национальное вино».

Пресса единодушно утверждает, что китайцы не желают взаимодействовать с нашей культуре, продолжает следовать нормам поведения, существующим на их «этнической родине». Они стремятся к замкнутости, ограничивая социальные контакты, не проявляют активности в поиске социальных связей, которые позволили бы им вписаться в российское общество, легче адаптироваться в него.

В Санкт-Петербургской газете Gaudeamus приводится интервью с девушкой-альпинисткой, работающей на строительстве и ремонте высоток. Она, смеясь, рассказывает о нестандартных ситуациях: «Особенно меня забавляют китайцы, которые сидят целыми днями на кухнях ресторанов. А тут сверху появляется девушка. Они сразу такие счастливые становятся! Лопочут что-то по-своему».

Многие публикации сообщают о нелегальности положения китайцев в России. Хотя соотечественник за рубежом (в соответствии с федеральным законом № 99) не только гражданин России, постоянно живущий за пределами страны. К этой категории лиц относятся также бывшие граждане Советского Союза, получившие другое гражданство или вообще не имеющие его. Кроме того, соотечественниками признаются и их потомки, если они не являются потомками лиц титульных наций иностранных государств. Китаец, имевший советское гражданство, может претендовать на статус соотечественника, но не его дети — этнические китайцы.

В Санкт-Петербурге эта Программа рассчитана на шесть лет и выполняется поэтапно. В 2007 году прошла подготовка нормативно-правовой базы и региональных программ переселения. В 2008-2009 гг. прошло непосредственное добровольное переселение соотечественников. Чтобы получить статус участника этой программы, необходимо было встать на учет в представительствах ФМС, консульских учреждениях РФ либо диппредставительствах РФ по всему миру. В публикациях печатных изданий и Интернете часто делается акцент  на культурных различиях, однако с недавнего времени стали популяризироваться и китайские традиции. Так, журналисты почему-то решили, что прикрепление свадебными парами замков на мостах – известная питерская традиция – это китайская традиция и первопроходцы в этом деле китайцы и монголы.

Из позитивных сюжетов, формирующих положительный облик китайского мигранта в СМИ: фантастические темпы строительства в Китае, трудолюбие, работоспособность, выносливость, успехи на Олимпиаде.

Целый блок материалов питерской прессы объединяет публикации, организующие дискурсивное пространство вокруг китайских мигрантов и их деятельности при помощи метафоры «второсортности». Поразительно, что нет темы персонификации китайских мигрантов в питерской прессе, т.е. нет сюжетов о конкретных людях, пытающихся устроить свою жизнь в чужом городе, адаптироваться к новым условиям.

В 2010-начале 2011 г. тональность высказываний несколько меняется, всё чаще говорится об экономической мощи Китая, успехах в образовании и науке, однако образ китайца так и не персонифицируется. Так, например, в газете «Санкт-Петербургские ведомости» за 11 марта 20011 г. можно было прочитать: «В США, к примеру, работают 17 тысяч докторов наук, получивших эту степень в СССР или в России, а в корпорации Билла Гейтса из 100 лучших математиков – 50 русских, 30 индусов и китайцев и лишь остальные – американцы». А в статье Д. Шериха и вовсе идёт открытое восхваление китайской культуры, народа и его достижений: «Китай хоть не меньше нашего любит декларации и программы, но и в реальном развитии преуспел. И не только по военной части. Китайские автомобили, например, уже неплохо продаются по всей Европе, как бы ни смеялись над ними еще несколько лет назад. А давно вы были в магазинах бытовой техники? Так вот, зайдите: любой продавец расскажет, что китайская сборка котируется нынче выше российской. Потому как в Китае порядка больше. И дисциплины. И ответственности на всех уровнях».

Многие даже такие позитивные публикации нередко заканчиваются опасениями «китайской угрозы» в связи с планетарным триумфом этой страны.

Итак, в ряде интерпретаций мы имеем дело в официальной прессе с дискриминирующим дискурсом, затрудняющим межкультурную коммуникацию между Китаем и Россией.

3.2.  Результаты исследования пребывания китайцев в инокультурной среде

Основные методы проведённого исследования – опрос (анкетирование, интервьюирование). Также проводилось тестирование по методике М. Рокича . Эта методика служит для исследования системы ценностей человека, определяющих наиболее общие ориентиры его  жизнедеятельности, раскрывающие способности к межкультурной коммуникации.

Разработанная анкета содержит программно-тематические, прямые и косвенные, закрытые и открытые вопросы, вопрос-«фильтр», вопросы-«меню» и шкальные вопросы

Характеристики проведённого фокусированного интервью:

1. Интервьюируемые были включены в определенную ситуацию.

2. Исследователь предварительно проанализировал ситуацию и выработал гипотезы, касающиеся возможных реакций на нее.
3. Содержательный, или ситуационный анализ обеспечил базу для создания вопросника, выделения основных областей исследования и обеспечения критериев релевантности информации, получаемой в ходе интервью.
4. Интервью фокусируется на субъективном опыте интервьюируемых для получения их собственного осмысления ситуации, в которую они были включены.

Критерии эффективности фокусированного интервью: 1. Полнота. Дает возможность респондентам наиболее полно освещать различные стороны стимульной ситуации и свои реакции на нее. 2. Специфичность. Обеспечивает точные сообщения об аспектах стимульной ситуации, которые вызвали определенные реакции интервьюируемых. 3. Глубина. Помогает интервьюируемым описать эмоциональный, когнитивный и ценностный смысл ситуации и степень своей включенности в нее. 4. Личностный контекст. Выявляет характерные черты и предшествующий опыт интервьюируемых, которые наполняют ситуацию конкретным смыслом. Эти критерии взаимосвязаны: хотя они представляют собой разные измерения одного и того же конкретного материала интервью, полезно рассматривать их раздельно.

Существенно важным для проведения интервью являлось то, что предметом взаимодействия, определяющим отношения исследователя и респондента, был внутренний мир респондента, его способнсоть к межкультурной коммуникации.

В целом в ходе исследования применялась концепция нарративной журналистики (нарративное, повествовательное интервью), развиваемая немецким социологом Ф. Шюце применительно к биографическим исследованиям. Рассказываемые людьми истории могут представлять интерес не только для теории повествования, но и давать обширный и интересный материал для журналистского анализа.

Ф.Шюце, чья методология нарративного (повествовательного) интервью получила в немецкой качественной традиции большую популярность, попытался использовать до последнего времени  фактически не находившую применения в социологии способность людей выступать в роли рассказчиков. Ф.Шюце считает, что рассказы (истории) — обычное и широко распространенное в повседневной жизни средство  сообщения другим людям того, что касается нас самих или нами пережито, т.е. мы прибегаем к ним как к средству для передачи информации. Поэтому можно говорить о рассказах как «элементарном институте человеческой коммуникации», как о повседневной, привычной форме коммуникации. Другая важная предпосылка заключается в том, что рассказчик воспроизводит историю о событиях своей жизни так, как эти события были им   пережиты,   т.е.   жизненный   опыт   репродуцируется  исходя   из   той релевантности, какую он имеет для самого повествующего.

Биографическое нарративное интервью состоит из трех этапов.

1-й этап: начало интервью и основной рассказ. Исследователь кратко формулирует просьбу или общий вопрос («нарративный импульс»), цель которого — стимулировать респондента к биографическому повествованию. Нет никаких универсальных рецептов относительно того, каким должен быть этот «импульс». Единственное ограничивающее условие — просьба или  вопрос не должны затрагивать приватных или неприятных для респондента тем.

В рамках данного исследования в начале каждого интервью применялся следующий «нарративный импульс»: «Я хотел бы попросить Вас рассказать историю Вашей жизни. Лучше всего, если Вы начнете с момента приезда в Санкт-Петербург или с момента принятия решения о  поездке, затем обо всем, что с Вами происходило вплоть до настоящего времени. Вы можете говорить даже о деталях, так как меня интересует все, что важно для Вас самого».

После того, как респондент «ввязывался» в рассказ, функция интервьюера сводилась к роли слушателя и стимулированию продолжения повествования. Пассивная роль интервьюера позволяет рассказчику в наибольшей степени сконцентрироваться на своем жизненном опыте.

2-й этап: «фаза нарративных расспросов». Респонденту задаются вопросы о событиях, упомянутых им ранее в своем повествовании. Опять речь не идет об оценках и аргументации. Интервьюер касается прерванных линий рассказа, малопонятных для него мест и предлагает интервьюируемому дополнить или прояснить их.

3-й этап: заключительная часть. Респондент получает слово как «теоретик», развивая аргументацию, давая оценки и объяснения по поводу событий своей жизни. Таким «теоретическим» резюме интервью завершается. После проведения серии нарративных интервью исследователь приступает к

обработке и интерпретации полученного материала. Поскольку все интервью обязательно записываются на аудиопленку, этапы сбора и обработки данных опосредуются процедурой транскрибирования (расшифровки) записей.

Анализ текстов нарративных интервью:

1-й шаг: формальный анализ текста. Он заключается в удалении из первоначального текста всех ненарративных пассажей и фрагментов и разбивке «очищенного» текста на формально последовательные части. Под формальными частями подразумеваются куски цельного рассказа, в которых говорится о событиях, имевших свое начало, длившихся некоторое время и завершившихся.

2-й шаг: содержательное структурное описание самостоятельных, не пересекающихся во времени этапов жизненного пути. Выделяются высшие точки ситуаций, коллизий, драматические поворотные пункты или постепенные изменения. Результатом структурного описания являются суждения по поводу отдельных биографических моментов в процессе межкультурной коммуникации.

3-й шаг: «аналитическая абстракция». Результаты структурного описания (суждения по поводу отдельных этапов жизненного пути) отделяются от специфики и конкретики этих этапов, и на основании сравнения таких абстрагированных суждений вырабатывается общая для отдельной биографии «формула», в которой выражена доминирующая структура биографических процессов и жизненного опыта.

4-й шаг: «анализ знаний». К анализу привлекаются прежде отсеченные ненарративные фрагменты, содержащиеся как в самом повествовании, так и в заключительной «теоретической» фазе интервью. Эксплицируются и систематически анализируются выполняемые ими функции: ориентации, оправдания, вытеснения и т.д. Не зная событийного ряда, было бы невозможно определить значение, которое имеют те или иные высказывания, являющиеся продуктом «теоретической» деятельности индивида. Все четыре упомянутые выше этапа анализа осуществляются внутри каждой отдельной биографии. Только с пятого шага интерпретации начинается сравнительный анализ различных биографий.

5-й шаг: сравнительный анализ с использованием стратегий «минимального» и «максимального» контраста. Согласно первой у разных индивидов прежде всего выделяются совпадения, сходства и соответствия структур биографических процессов. Стратегия максимального контраста нацелена на поиск тех общих характеристик, которые объединяют на очень абстрактном и чисто формальном уровне различные по содержанию биографические эпизоды. Реализация последней стратегии приводит к образованию (или расширению) системы категорий, описывающих базовые характеристики биографических процессов и структур. К числу этих категорий относятся, например: биографический проект, биографическая траектория, трансформация биографической траектории, биографический потенциал и пр.

6-й шаг: построение теоретической модели. Она дает ответ на главный вопрос исследований, в данном случае как проходит межкультурная коммуникация между китайцами и русскими и о том, какие  наиболее типичные биографические процессы характерны для этого.

Гид интервью с китайскими студентами включал следующие цели: получить информацию о биографической траектории, выяснить критические жизненные моменты, выявить, как протекает межкультурное общение, какие трудности встречаются в процессе межкультурной коммуникации.

Темы для обсуждения в интервью: мотивы приезда, приспособление к новым условиям, отношения с местными жителями, студентами, преподавателями, жилищные проблемы, коммуникативные проблемы, отношение со стороны ближнего и дальнего окружения и др.

Основные типы используемых нарративных вопросов:

1. Обращение к определенному периоду в жизни. ”Не могли бы вы подробнее рассказать о том времени, когда Вы решили приехать в России?”

2. Обращение к теме, упомянутой в рассказе. “Вы говорили, что вам пришлось сменить место жительства. Расскажите, пожалуйста, что этому предшествовало, как это произошло, и какие воспоминания у вас связаны с этим периодом?”

Например, в одном из интервью студентка из Китая Лянь рассказала о проблемах в межкультурной коммуникации уже по приезду в Россию, в момент регистрации, связанных с тем, что китайцы воспринимаются в русской культуре недифференцированно, обезличенно, в силу отсутствия у россиян коммуникативной компетентности во взаимодействии с ними.

3. Обращение к упомянутой ситуации. “Вы коснулись тяжелой ситуации, в которой вы оказались в самом начале пребывания в Санкт- Петербурге, расскажите, пожалуйста, подробнее, как это было?”
4. Обращение к упомянутому в рассказе аргументу с целью уточнения. “Вы можете припомнить конкретный случай, когда не могли понять, как нужно действовать в той или иной ситуации, возникшей в ходе учебы?”

Так, например, многие китайские студенты, обучавшиеся в Петербурге, во время интервью обсуждали проблему отношения к ним российских преподавателей, о чём будет рассказываться далее.

5. Вступление к сценическому воспоминанию. “Давайте еще раз вернемся к ситуации, когда вы так испугались. О чем вы еще можете вспомнить?»

Гайд, по которому проводились интервью, включал в себя также вопросы, направленные на выявление гендерно-возрастных характеристик индивидов; причин их переселения в Россию; особенностей межкультурной коммуникации с русскими; экономических, социальных, культурных, условий адаптации, а также сложностей, возникающих в процессе приспособления и целевых установок мигрантов.

Задачи исследования были сформулированы следующим образом:

1. Описать проблемы, с которыми сталкиваются мигранты в России в процессе межкультурной коммуникации.
2. Выделить ресурсы, позволяющие мигрантам справляться с проблемами.
3. Выяснить, от чего в большей степени зависит успешность/неуспешность процесса межкультурной коммуникации – от индивидуальных качеств и личной активности мигранта или от условий окружающей среды.
4. Выделить характеристики успешной/неуспешной межкультурной коммуникации.
5. Выделить факторы, влияющие на процесс межкультурной коммуникации. Итак, синтез    методов   позволил   комплексному   исследованию   взятой проблемы – межкультурной коммуникации между китайскими и российскими студентами в российском вузе.

Выборка: в качестве генеральной совокупности были взяты две группы респондентов: китайские юноши и девушки. При поиске респондентов первоначально был определен основной формальный параметр – образовательный. Состав определялся целями и задачами исследования. Это

• студенты разных курсов дневного отделения Санкт-Петербургского государственного университета, обучающиеся по различным специальностям: юноши (20) и девушки (20) (см. табл.1).

Для того чтобы определить систему ценностей представителей этих двух групп респондентов, мы обратились к методике М. Рокича (Приложение 1). Эта методика служит для исследования системы ценностей человека, определяющих наиболее общие ориентиры его жизнедеятельности, способность к межкультурной коммуникации.

Таблица 1

Характеристика групп респондентов

Как известно, М. Рокич различал два уровня ценностей: глубинные, базовые — терминальные (ценности-цели) и подвижные — инструментальные (ценности-средства). Терминальные ценности автор определяет как убеждения в том, что какая-то конечная цель индивидуального существования с личной и общественной точек зрения стоит того, чтобы к ней стремиться, а инструментальные ценности – как  убеждения в том, что какой-то образ действий является и с личной, и с общественной точек зрения предпочтительным в любых ситуациях. Терминальные ценности носят более устойчивый характер, тогда как инструментальные – более динамичны и активны. Все люди обладают одними и теми же ценностями, хотя они могут быть выражены у них в различной степени. Поэтому изучать ценности следует в системе, уделяя большое внимание исследованию их иерархий.

На основе полученных данных мы можем описать терминальные и инструментальные ценности китайских студентов (Таблица 2, 3). Для юношей наиболее значимыми терминальными ценностями являются ценности личного счастья и благополучия «Здоровье», «Любовь», «Друзья»,

«Семейная   жизнь».  Далее   следуют   ценности,   отражающие  значимость

социального благополучия – «Равенство», «Спокойствие, мир в стране»,

«свобода поступков и действий». Замыкает систему терминальных ценностей испытуемых данной группы, такая ценность, которая предполагает приятное, необременительное времяпрепровождение («Получение удовольствий»), то есть, связана с досугом.

Иерархия терминальных ценностей другой исследуемой группы – девушек, характеризуется большей значимостью ценностей личного счастья и благополучия «Здоровье», «Семейная жизнь» «Любовь», «Друзья», несколько менее важными выступают ценности материального благополучия и индивидуальной самореализации «Материально-обеспеченная жизнь»,

«Интересная работа». «Активная деятельная жизнь» «Уверенность в себе». Незначимой для девушек оказалась ценность «Равенство».

Таблица 2

Иерархия терминальных ценностей

Анализируя терминальные ценности, можно заметить, что ряд ценностей являются общими для обеих групп. Таковыми выступают ценности «Здоровье», «Любовь», «Семейная жизнь», «Друзья».

Анализ иерархии инструментальных ценностей позволяет утверждать, что существуют некоторые различия в оценке предложенных ценностей. Юноши наиболее значимыми инструментальными ценностями рассматривают моральные ценности и ценности социального взаимодействия

«Честность», «Чуткость», «Терпимость к мнениям других», «Смелость в отстаивании  своего  мнения».  Далее  следуют  интеллектуальные  ценности

«Широта     взглядов»,     «Образованность».    Как     незначимую     среди инструментальных  ценностей   представители   данной   группы  выделяют

«Высокие запросы».

Девушки среди инструментальных ценностей выше других оценивают ценности «Жизнерадостность», «Высокие запросы», «Рациональность»,

«Трудолюбие». Замыкает иерархию инструментальных ценностей данной группы такая интеллектуальная ценность как «Чуткость».

Таблица 3

Иерархия инструментальных ценностей

Однако проведенный корреляционный анализ показал, что различие между иерархиями инструментальных ценностей у разных групп респондентов не достигает уровня статистической значимости (r=-0,24).

Все китайские студенты заявили об осознанном и давно готовящемся выборе, они давно мечтали об учебе или стажировке за границей. Они откровенно говорят об этом, объясняя свое стремление как пока еще невысоким уровнем китайской науки, так и материальными условиями. Действительно культурные потоки распределены в современном мире очень неравномерно. Специалисты настаивают на существовании так называемого когнитивного разрыва — разрыва в доступе к информации, образованию, научным исследованиям, культурному и языковому многообразию. Западные, и особенно северо-американские, культурные образцы и практики доминируют. Однако, по мнению ряда социологов, такого рода положение постепенно изменяется в пользу других «сильных культурных потоков», таких как китайский, индийский и др.20

Это согласуется и с данными аналогичных исследований. В.Г. Буров утверждает, что «за последние двадцать лет более ста тысяч китайцев, в основном до сорока лет, побывало на стажировке в России и западных странах. Многие из них и в настоящее время находятся там, оставшись на постоянное жительство».21

Например, в одном из интервью студентка из Китая Лянь, учившаяся на платном отделении в СПбГУ упомянула о том, какие проблемы возникли у неё при переезде на новое место проживания. Чтобы покрыть расходы на учебу и проживание в городе, Лянь устроилась на работу преподавателя китайского языка. Свободного времени у девушки оставалось очень мало: ее рабочий день начинался рано утром, а заканчивался поздно вечером.

В начале учебного года Лянь вдруг срочно пришлось сменить жилье, так как хозяин комнаты отказался предоставить ей официальную регистрацию студентки-иностранки. Девушке пришлось обратиться в отдел поселения вуза, чтобы ее поместили в общежитие хотя бы на месяц, пока не удастся снять другую комнату. Однако в отделе поселения вуза китаянке предложили место лишь в пригородном общежитии. Лянь поняла, что данное общежитие, расположенное далеко от города, не подходит для работающего человека. В этой сложной ситуации она обратилась за помощью к соотечественницам, которых было немало в городе. Заманчивое предложение поступило быстро. Одна из знакомых студенток-китаянок по имени Ли предложила Линь поселиться в общежитии в центре города на ее место, так как она сама планировала уехать из Петербурга на целый месяц. Правда, при поселении пришлось бы воспользоваться ее комплектом документов.

Иных вариантов не было. Лянь очень волновалась, когда обратилась к коменданту общежития с документами Ли, но комендант, лишь мельком взглянув на Лянь, тщательно проверила документы, приняла их и разрешила проживание, после чего тут же переключилась на поступивший телефонный звонок. Лянь спокойно прожила месяц в общежитии в комнате Ли.

Комендант не заметила, что студентка Лянь поселилась в общежитие по чужим документам вовсе не потому, что халатно относилась к своим обязанностям. Россияне, особенно проживающие в европейской части страны, часто не имеют опыта непосредственного общения с представителями дальневосточных стран. Те, в свою очередь, держатся своей общиной, обращаются за помощью в основном к соотечественникам, стараясь самостоятельно решать свои проблемы. Телевизионные репортажи из названных стран, как правило, сопровождаются «картинками» лишь массовых сцен, где отдельные лица, за редким исключением не выделяются. Русские так хорошо не знают китайских политиков, актеров, спортсменов, в отличие от американских и европейских. Поэтому китайцы воспринимаются недифференцированно, обезличенно, в силу отсутствия у россиян коммуникативной компетентности во взаимодействии с ними.

Так, например, многие китайские студенты, обучавшиеся в Петербурге, во время интервью обсуждали проблему отношения российских преподавателей к иностранным студентам, в частности, китайским. Некоторые студенты утверждали, что преподаватели в России — очень внимательные, вежливые, отзывчивые люди. Другие придерживались противоположного мнения. Многие из них приводили один и тот же пример.

«Когда подходишь к российскому преподавателю после занятия и хочешь что-то у него спросить, посоветоваться, то он/она смотрит куда-то в сторону, занимается параллельно своими делами (собирает бумаги, что-то пишет, дает советы другим студентам и т. д.). Российский преподаватель практически никогда не отвечает на приветствие китайских студентов, не поворачивается к ним лицом и не смотрит на них».

В Китае студенты привыкли к тому, что преподаватели более внимательны при первом обращении. И хотя дальнейшие контакты складываются хорошо, все-таки китайским студентам трудно преодолеть шок первого обращения к российским преподавателям. Они не могли понять, почему российские преподаватели казались недостаточно приветливыми при первом обращении к ним иностранных студентов.

На самом деле российские преподаватели привыкли делать множество дел одновременно. Пользуясь языком межкультурной коммуникации, можно сказать, что российская культура, за небольшими исключениями, полихронна. Это означает, что работник делает множество самых разных дел одно временно: говорит по телефону, и даже не по одному, разговаривает с коллегами по работе, пытается просматривать документы. В это же время его ждут несколько студентов или подчиненных, И даже если отдельный работник усилием воли пытается рационально организовать свое рабочее время, он часто оказывается бессилен. Поскольку подобный стиль работы стал уже традиционным, то часто преподаватели даже не замечают, что делают что-то непривычное с точки зрения представителя другой культуры. Как правило, они прекрасно видят, что к ним обращаются те или иные

студенты, и вполне адекватно реагируют на ситуацию, но делают они это в рамках образцов поведения, принятых в российской культуре. Поэтому вряд ли российских преподавателей можно назвать нетерпеливыми, как думают китайцы. Напротив, они часто стараются понять каждого студента, особенно иностранного. Часто им самим приходится прилагать немало усилий для того, чтобы помочь студентам из Китая или других стран. Вместе с тем можно отметить, что российские преподаватели, как правило, занимаются консультациями студентов только по поводу учебы: усвоения лекционного материала или подготовки курсовых и дипломных работ. Всеми остальными вопросами, связанными с устройством в общежитие, оформлением виз и других документов, должны заниматься иные службы. Однако зачастую подобные службы не справляются со своими административными обязанностями и преподавателей просят помочь студентам ин этих вопросах. Такие обращения действительно могут вызвать у преподавателей определенное раздражение, но, как правило, они и в этом случае стараются сделать все от них зависящее, чтобы, по крайней мере, найти человека, который может оказать реальную помощь иностранному студенту в той или иной конкретной ситуации.

В таблице 4 выделены особенности функциональных состояний китайских студентов-мигрантов, особенно влияющие на процессы межкультурного взаимодействия.

Таблица 4

Оценки, отражающие нормальное состояние, располагаются в диапазоне 5,0 – 5,5 балла, а оценки ниже указанного уровня свидетельствуют о неблагополучной ситуации.22 Полученные результаты свидетельствуют о низких показателях, особенно у китайских юношей, в таких функциональных состояниях, как активность и настроение. Эти данные подтверждаются и результатами анкетного опроса, на вопрос «Нравится ли Вам жить в России, в Санкт-Петербурге» 55 % юношей и 75 % девушек ответили отрицательно, даже несмотря на то, что более половины из них живет в России уже не менее 4-5 лет. Это говорит о трудностях межкультурной коммуникации.

По мнению специалистов, в большой степени значимыми для процесса успешной межкультурной коммуникации являются социально- демографические характеристики индивида — образование и возраст.

В ходе интервью уточнялись представления китайских студентов, понимание ими сущности нового периода жизни – вхождение в иную культуру и получение высшего образования в образовательном учреждении с иными условиями жизни и организацией деятельности, ценностями и требованиями.

Так, китаец Ван, приехавший в Санкт-Петербург совсем недавно, рассказывал, что учеба ему нравилась, а вот отношения с одногруппниками поначалу не складывались. Они предпочитали общаться между собой, почти не обращая внимания на Вана. Поэтому, когда несколько юношей из группы дружески пригласили китайского студента присоединиться к ним за столиком в буфете, он был счастлив.

В ходе общей беседы одногруппники вдруг попросили Вана перевести несколько слов, в которых юноша с ужасом узнал ненормативную лексику. Он чувствовал себя крайне неудобно, но хотел произвести впечатление на новых друзей, а потому, запинаясь, попытался выполнить их просьбу. Русские юноши были в восторге: они громко смеялись и хлопали в ладоши, что ещё больше смутило Вана. Он испытал облегчение, лишь когда разговор перешел на другую тему. Студенты стали с увлечением спрашивать Вана о том, как организована система спортивной подготовки в Китае, и восхищаться ее эффективностью.

Позже, когда Ван описал неприятную ситуацию в разговоре со старшими студентами из Китая, те резко осудили его поведение и предупредили, чтобы он впредь не смел позорить китайскую культуру. Ван так и не смог понять, чем же объяснялась просьба русских студентов перевести на китайский язык нецензурную ругань: хотели ли они посмеяться над Ваном или вообще над китайской культурой или, наоборот, интересовались китайским языком и хотели узнать о нем побольше.

На самом деле в рассказанной Ваном ситуации нет никаких указаний на то, что русские студенты хотели его «подколоть». Напротив, они отнеслись к нему с участием и с интересом слушали его рассказ о занятиях спортом в Китае. К тому же русские студенты явно одобрительно отнеслись  к спортивным успехам Китая и это дает основание предположить, что они неплохо относились и к китайской культуре. На самом деле русские студенты рассматривали разговор о мате как одну из забавных тем для активизации диалога в целом. Хотя в целом правила хорошего тона запрещают использование нецензурной лексики на публике, нарушение этого правила в России не считается серьезным проступком. Русский мат имеет древние корни и является неотъемлемой частью русской культуры. Люди часто используют ненормативную лексику, не имея цели оскорбить собеседника. Более того, в мужской компании ненормативная лексика часто используется, чтобы под черкнуть силу и мужественность собеседников и подкрепить их солидарность.

В дальнейшем при анализе других интервью нами было выяснено, что успешная межкультурная коммуникация зависит от личностного состояния

совместимости с новой культурной средой, возникающим окружением, где переживается чувство удовлетворенности, эмоционального благополучия и душевного здоровья. Выявление содержательной стороны межкультурных контактов, принятие новых ценностей, способов поведения позволяло определить последовательность изменений межкультурного общения, его значение для личности: напряжение – адаптация – личностный рост.

Анализ интервью привел к выводу, что межкультурное общение обеспечивает личностный рост студентов, взаимодействующих с представителями других культур, и требует оказания психолого- педагогической поддержки. Большим подспорьем в данном случае может оказаться тренинг повышения межкультурной восприимчивости и культурный ассимилятор – тренинги адаптации, разработанные в СПбГУ.

Адаптация к новым условиям жизни у китайских студентов предполагает заботу о состоянии здоровья: снижение неблагоприятной бытовой напряженности (питание, сон, условия проживания), предупреждение стрессовых ситуаций в учебной деятельности и повседневной жизни, нерациональная интенсификация учебного  процесса (65 % юношей и 45 % девушек отметили, что не успевают выполнять все требования преподавателей), недостаточный уровень медицинской помощи.

Выделены важные стороны повседневной жизни китайских студентов, которые могут помочь успешной межкультурной коммуникации и адаптации к жизни в инокультурное среде: культура питания, культура движения и культура эмоций. Её организация позволяет решать проблемы, возникающие в процессе адаптации, проводить спортивные мероприятия, направленные на укрепление здоровья и снижение эмоциональной напряженности, формирование равноправных отношений, регулируемых правилами, совместно принимаемыми в общих делах.

Интересно, что сенсорика также представляет собой тип невербальной коммуникации, основывающейся на чувственном восприятии представителей других культур. В зависимости от того, как мы чувствуем запахи, ощущаем

вкус,   воспринимаем  цветовые   и   звуковые  сочетания,   ощущаем  тепло собеседника, мы строим наше общение с этим собеседником.

Особенно большое значение имеют запахи. Это, прежде всего, относится к запахам тела и используемой косметики. Запахи, привычные в одной культуре, могут показаться отвратительными в другой. Обычной темой при обсуждении западных иностранцев в Китае, к примеру, является чрезмерное, на их взгляд употребление парфюмерной продукции, особенно в повседневной жизни. Так, среди этого народа, бытует мнение, что иностранцы, якобы, не достаточно чистоплотны; их тела источают слишком сильные естественные запахи, поэтому они «затушевывают» их парфюмерией. Иностранцев же, наоборот, часто отталкивают запахи национальной пищи этих народов, которые наряду с различными специями, острыми соусами, в больших количествах употребляют сильно пахнущую живность, сырой лук и чеснок.

Национальные кухни у разных народов также характеризуются значительными особенностями. Ароматы и вкусы традиционной национальной кухни, которые иностранец воспринимает как необычные или отталкивающие, представителям данной культуры кажутся не только приемлемыми и привычными, но и чаще всего лучшими в мире. Как известно, кулинарные традиции разных стран являются наиболее консервативными и практически не поддаются изменению. Несмотря, на популярность во многих странах мира ресторанов быстрого питания типа

«Макдональдс», все же большинство людей остаются на протяжении всей своей жизни приверженными своей кухне.

Выявлено, что у китайских студентов трудности адаптации вызваны трудностями межкультурного общения (почти все респонденты говорили о том, что тяжелее всего, когда «нет взаимопонимания»), несформированностью навыков слушания и понимания («иногда не могу выяснить свое мнение по-русски»), неумением оценивать собственные коммуникативные навыки, неготовностью к самонаблюдению за результатами успешностью овладения вербальной и невербальной речью, неумением реагировать на поступки и высказывания окружающих («сосед в общежитии все время пьет водку, громко слушает музыку»).

В разных сферах коммуникации китайцам было непонятно, почему русские так мало улыбаются. Они считают, что человек, не умеющий улыбаться, а, следовательно, расположить к себе окружающих людей, никогда не достигнет успеха. Не зря китайцы говорят: «Если не умеешь улыбаться, лучше не открывай дело». Действительно, в деловой культуре дальневосточных стран по тому, насколько улыбчивы работники сервиса, гостиниц, офисов, можно судить об успехе той или иной компании. В то же время многие иностранцы, которым довелось посетить СССР и современную Россию, часто говорят о том, что у нас у многих людей мрачные выражения лиц, что свидетельствует не только о неудовлетворенности многих россиян своей жизнью, но и об отсутствии успеха в деятельности многих наших организаций. Улыбаются наши люди, по мнению иностранцев, скорее общаясь со своими близкими и родными людьми в свободное время и практически никогда на работе.

Также не всегда понятны китайским студентам бюрократические процедуры, которыми нередко сопровождается их обучение. Например, студентка из Китая Юй, приехавшая в Санкт-Петербург по окончании бакалавриата на родине, чтобы продолжить здесь учебу в магистратуре, рассказывала, как в начале учебного года она пришла записаться в читальные залы Российской Национальной библиотеки. В пункте записи она заполнила анкету и вместе с паспортом и регистрацией отдала ее работнице  библиотеки. Та попросила ее предъявить диплом о высшем образовании. Юй очень удивилась: в Китае при записи в библиотеку у нее всегда спрашивали только паспорт, и ей показалось странным, что нужно кому-то доказывать наличие своего высшего образования. Тем не менее, она предъявила работнице библиотеки свой студенческий билет, из которого было видно, что она учится в магистратуре. Она пояснила, что в магистратуру принимают лишь людей с высшим образованием. Работница библиотеки настаивала, что китаянка должна предъявить диплом; в противном случае та не сможет записать ее в залы для научной работы, и китаянке придется ограничиться общим читальным залом. Юй подумала, что совершенно неважно, где ей станут выдавать книги, и согласилась на оформление билета в общие читальные залы. Впрочем, вскоре она осознала разницу между залами: в общих читальных залах книги доставляют лишь через два-три дня после заказа и приходится каждый раз стоять в длинной очереди.

На самом деле действительно многие российские административные системы еще с советских времен подчинены логике бесчисленных бюрократических правил и установлений и требуют от своих сотрудников выполнения множества рутинных операций. Значительная роль в функционировании этих систем принадлежит формальной письменной коммуникации, так что приоритет всегда отдается не ситуативному рассмотрению личной проблемы клиента, а набору его официальных документов. Российская библиотека не является исключением: так, работа в пункте записи действительно требует соблюдения сложных формальных процедур, в том числе рассмотрения документов об образовании, принадлежащих соискателям. Однако китаянке это не объясняет, почему в других библиотеках Петербурга человеку при записи достаточно предъявить лишь свой паспорт. Также остается непонятным, была ли склонность четко придерживаться правил, вместо того чтобы гибко решать проблему клиента, личным качеством конкретной работницы библиотеки или общим для всех сотрудников ее уровня качеством. Российская национальная библиотека является крупной научной организацией с особым статусом. Ее читатель должен подтвердить свой уровень образования дипломом, согласно жестко закрепленным официальным правилам. Их трудно понять иностранцу.

В плане межкультурной коммуникации и преодоления трудностей китайцам может помочь культурный ассимилятор — необходимый инструмент помощи тем, кто приехал в крупный российский город из другой страны, разработанный в СПбГУ в форме тренинга. Данный тренинг представляет собой средство адаптации иностранцев к жизни в Санкт- Петербурге или в другом крупном российском городе. Он содержит совокупность типичных ситуаций и примеры их интерпретаций.

Полученные результаты позволили разработать модель процесса межкультурной коммуникации китайских студентов в России. Её основу составляют следующие положения:

• Разнообразие человеческих типов, национально-культурных традиций, обычаев, поведения является залогом жизнеспособности;
• Процесс межкультурной коммуникации китайских студентов должен рассматриваться как педагогически организованная деятельность, направленная на развитие возможностей самой личности в условиях изменяющихся образовательных форм и соответствующих как традиционным культурным образцам, так и новым;
• Межкультурное общение есть залог успешной адаптации к новой инокультурной среде;
• Педагогическая работа по эффективной организации процесса межкультурной коммуникации китайских студентов продуктивна, если учитывает своеобразие их индивидуального и культурного развития, направленность сформировавшихся способов отношения (на себя, на взаимодействие и на результаты) и их валидность (симпатия, антипатия, безразличие).

• Конечным продуктом педагогической работы по обеспечению процесса межкультурной коммуникации является собственная активность личности, направленная на овладение новым уровнем образования, обеспечивающим развитие новых способов взаимодействия.

Итак, толерантность во взаимоотношениях, особенности межкультурной коммуникации между Россией и Китаем зависят как от внешнего контекста – отношений между странами, дискурсом, задаваемым СМИ, так и внутренними – культурным уровнем коммуникантов, их личностными особенностями, мотивацией и желанием идти навстречу друг другу. Это важно для поиска взаимообогащающего культурного обмена, поскольку контакты между нашими народами с наименьшим совпадением культурных кодов, встреча с принципиально иными содержаниями и формами организации культурных параметров обеспечивает нашим культурам-реципиентам наибольшие возможности для обнаружения дополнений к собственной культуре, вычленения собственного своеобразия, а также покрытия культурных дефицитов